Полвека тому вперёд
Шрифт:
— Значит, я не один живой на этой планете!
Мышонок осуждающе посмотрел на меня, прыгнул в сторону и скрылся во тьме.
— А ну-ка посмотрим, чем ты тут питаешься?
Еды не было. Тот стеллаж, на котором сидела мышь, был пуст. Банка из-под кофе использовалась явно не по назначению, имея следы пепла и гари внутри. Соседние стеллажи были аккуратно заставлены какими-то моющими средствами, мылом, стройматериалами и различными механизмами. Обойдя весь уровень, я убедился — еды здесь нет и, наверное, не было никогда. Единственным помещением, в которое мне не удалось зайти, была комната с распределительными щитами и насосами для артезианской воды. Ну и не беда! Электроэнергии все равно не было, а воду
На минус-четвёртом этаже располагалось само убежище. Оно представляло собой полностью открытое пространство с колоннами там и сям, разделённое только пластиковыми перегородками высотой в человеческий рост. По обе стороны центрального прохода в образованных этими стенками коридорах были комнаты для сотрудников института и курсантов. В центре пространство было более свободным, здесь находилась небольшая площадка для приёма пищи и просмотра телевизора. Десятка полтора столов сейчас были сдвинуты в сторону, лишь несколько стояли рядом. Я подошёл и пересчитал стулья: получалось, что в момент изоляции убежища здесь оставалось всего 15 человек. По крайней мере, столько немытых тарелок и вилок с таким же количеством стульев я насчитал. Было видно, что уходили они второпях, не законсервировав толком этаж и бросив всё пылиться в полном беспорядке. Никаких следов еды и воды я здесь также не нашёл, большинство кубриков были пусты, не было даже матрасов. На одной тумбочке, впрочем, я нашёл ветхий журнал «Вестник ядерной физики», который взял с собой. Под соседней кроватью нашёлся старый, но всё ещё крепкий армейский рюкзак. Переложил в него содержимое коробки — совсем другое дело!
Санузел находился у выхода на лестницу. Запах там стоял довольно поганый, а воды тоже не было, так что я направился дальше.
Минус-третий этаж — вотчина научников. Он разделён на несколько блоков, большинство из которых оказались закрыты. Безрезультатно попробовав свой код на остальных дверях, я вернулся в больничку. Здесь, при внимательном осмотре, я нашёл только пару эластичных бинтов в надорванной упаковке и неведомо как забытый древний набор металлических шприцов и игл для инъекций. Остальные медикаменты и инструменты исчезли.
Блок «Альфа», в котором я очнулся сутки назад, так и стоял открытым. Все помещения были пусты, дьюары открыты, РИТЭГи заглушены. Я вернулся в свою комнату, ещё раз обыскал её на предмет вещей и воды, но ничего не нашёл. Затем потратил пару минут на заглушку своего РИТЭГа. Пусть он почти выработал свой ресурс, но негоже оставлять его активным.
Лестничных пролётов между минус-четвёртым и минус-вторым было целых четыре штуки. Высокий третий уровень! На минус-втором располагались помещения для хранения научных материалов, учебный полигон для будущих космонавтов и — цель моих поисков. Склад скафандров и учебных пособий для будущих жителей Луны. Дверь в него была опечатана, но замка как такового не было.
— Ну вот, мои дорогие товарищи, сейчас будем Вас исследовать! — обратился я к ряду висящих на стене склада белых скафандров с надписью «Сокол-5М» на шлеме и флагом России на рукаве.
В каждом скафандре, пусть и учебном, обязательно заправляется так называемый «кэмелбэк» — небольшая навороченная ёмкость с водой, трубочка которой выходит в район рта. Скафандр предназначен не только для путешествий или работы на поверхности Луны. Он является также основным средством спасения своего обитателя на случай нередких в космосе чрезвычайных происшествий. Потому, в каждом скафандре есть небольшой контейнер на пару литров воды. Он герметично закрыт, открывается непосредственно перед употреблением и часто находится внутри скафандра в закрытом состоянии целые годы. Конечно же, его необходимо менять — и на складе должны быть сотни бутылей с водой для этих целей!
Поиски были удачными. Почти
Минус-первый был единственным уровнем, на который могли попасть люди, не имеющие отношения непосредственно к проекту. Перед выходом на него мне пришлось повозиться с замком КПП — небольшой комнатки сразу перед лестницей. Почему-то она была заперта снаружи. Замок, впрочем, также был простой, лепесток легко поддался на манипуляцию с кусочком пластика. Открыв его, я прошёл в административную часть подвала Института.
Кабинеты с обеих сторон коридора были пусты. В некоторых был настоящий бедлам — такое ощущение, что там подралась рота пьяных дембелей. В паре мест в ведрах для бумаги остались следы пепла — при эвакуации явно сжигались какие-то бумаги. Но, меня не интересовали эти кабинеты, мне нужно было дальше.
После пары поворотов я вышел в довольно крупное и высокое помещение. Здесь был свой небольшой музей космонавтики — и в витринах его лежали тюбики с космической едой. Я сам разгружал коробки с экспонатами, которые приехали прямо с фабрики питания в Звёздном городке. Впрочем, экспонатами они стали только после того, как их уложили на бархат витрин и поместили рядом с ними краткое описание каждого тюбика. Теперь здесь не осталось ни одного целого стекла, а фальшпотолок местами обвалился прямо на мебель, забросав всё вокруг кусками битого гипсокартона. Пришлось освобождать разбитые витрины от его остатков, рискуя сильно порезаться о битое стекло.
— Ну и обжоры! — разочарованно произнёс я, глядя на пустые полки с этикетками, — «Борщ мясной, 250 гр.». Где ж ты, мой борщ!
Очистив кое-как витрины с образцами космических инструментов, я забрал универсальный складной нож, специально разработанный для Лунограда. По крайней мере, так гласила табличка около него. Отличная сталь, не хуже чем на ноже десантника, титановые щёчки плюс пара инструментов и, главное — открывалка для консервов!
Оставалась надежда только на столовую, которая находилась выше, на первом этаже собственно здания НИИ. А для того, чтобы попасть туда, нужно было снова спуститься на минус третий, пройти резервный шлюз вентиляционной шахты. Основная дверь шлюза наверх была передо мною. Но, рукоятки открывания были повреждены ломом, валяющимся неподалёку, и, подёргав их, я направился обратно.
Вентиляционную шахту нашёл быстро. Она притулилась к входу в блок «Д» и замок её массивной двери был открыт. Миновав небольшой тамбур, я вышел к шлюзу. Перед ним, на стене, покоилась пустая пирамида для оружия, несколько костюмов ОЗК, ящик с противогазами и пакет из универмага. В последнем я нашёл потертый китайский детектор радиации, пару фильтров и батарейки для детектора. Батарейки оказались полностью севшими аккумуляторами. Не беда, вытащил такие же из ручного фонарика, вставил старые, покрутил ручку. Через пару минут лампа фонарика неуверенно загорелась. Значит, батарейки живы, надо только заряжать.
Неприятный сюрприз ждал меня после включения детектора. ОЗК, уныло притулившийся прямо у шлюза, чувствительно фонил с одной стороны. У второго костюма фонили штаны. И только третий, самый крайний, костюм оказался полностью чист от радиации.
Никогда не любил эти костюмы. Зимой холодно, летом — жарко. Отсутствует необходимая для боя гибкость, почти ничего не видно в противогазе, слышимость тоже на уровне аквариума. Но, делать нечего. Детектор просто так щелкать не будет…
Глубоко выдохнув, я напялил на себя воняющий старой резиной костюм, противогаз и, открыв гермодверь внешнего ходка, шагнул в тёмный коридор…