Поля Крови

Игнатов Михаил Павлович

Вот только когда это случится? Когда мы вышвырнем реольцев со своих земель? А что делать сейчас? Мне даже не на что купить людям лечебной мази. Обходимся тем, что Тощий накопал в лесу и натёр.

Мне остаётся лишь второй путь. Трофеи. И на этот раз за нашими спинами нет детей, так что я с радостью потренируюсь на реольцах. Можно сказать, что сейчас я даже хочу, чтобы они попались нам на пути обратно.

***

— Ха-ах!

Стражник, стоявший в дверях, кубарем влетел под ноги своим сослуживцам

и принялся там возиться, пытаясь прийти в себя и встать.

Терсия ворвалась в казарму, отшвырнув со своего пути стражника и даже не заметив этого. Идар, в жилах которой пламенел ихор, окутывая её сиянием адепта внешних техник. Даже глаза её горели алым отсветом, словно у Кровавого жнеца.

При виде этого младшие воины попятились, старшие невольно потянулись за мечами.

Но она не заметила и этого.

Обведя взглядом казарму, отыскала единственную фигуру в шёлке, а не в доспехах или грубой ткани. Рявкнула:

— Нумеро!

Он развёл руками:

— Что?

— Гонец!

— Я знаю, — скривившись, отмахнулся. — Солдаты Вораза разорили деревню, заявили, что жители вырубили...

— Нет! — сияние вокруг Терсии стало ярче. — Ещё один гонец. Только что! Реол напал на лагерь короля на границе.

Нумеро застыл на миг, затем покачал головой и забормотал:

— Так вот почему он обнаглел. Думает, сейчас судьям будет не до споров двух...

— Нумеро! — Терсия топнула ногой, каменная плитка разлетелась осколками, заставляя солдат спасать глаза. — О чём ты думаешь? Плевать на этого Вораза.

Теперь уже Нумеро рявкнул:

— А о чём я должен, по-твоему, думать в такое время?

Терсия всплеснула руками:

— Ты со своими железками совсем поглупел? Какой месяц на дворе? Юг! Лиал! Лагерь короля! Ты вообще помнишь о нашем сыне?

Взгляд Нумеро наполнился изумлением, затем неверием. Он и впрямь последние месяцы был очень занят. И ещё миг назад был уверен, что до посвящения ещё две десятицы.

Прищурившись, он потребовал:

— Подробности!

Терсия лишь развела руками:

— Через десятые руки, только сама эта весть. Король жив.

Нумеро отмахнулся, опустив взгляд, принялся напряжённо размышлять.

Наконец шумно выдохнул:

— Значит, пора с этим заканчивать.

Терсия нахмурилась:

— С Реолом? Как-нибудь и без нас разберутся. Это всё, о чём ты сейчас думаешь?

Нумеро кивнул:

— С Воразом. Разберутся. Нет, не всё.

Терсия склонила голову, пальцы правой руки сложились в печать:

— Нумеро, не зли меня. Сначала ты пытался скрыть от меня письмо от сына, а теперь и вовсе...

Вскинув руку, Нумеро оборвал возражения Терсии:

— Довольно. Оденься для конной прогулки, прихвати тёплый плащ. Ты едешь со мной.

— Зачем для поездки на юг тёплый

плащ?

Одним шагом Нумеро пересёк разделявшее его и жену пространство, ухватил Терсию за плечи и толкнул к выходу из казармы:

— Меньше слов. Давай иди!

Терсия фыркнула, разжала ладонь, убирая печать, развернулась, в три шага выскочив из казармы.

Нумеро перевёл взгляд на солдат, скомандовал:

— Гамион, на стены тройные посты. Никого без меня не впускать. Ни единой подводы, сестры поварихи или гонца. Никого. Кто сунется к стенам, встречайте стрелами и огнём. Орак, готовь десяток старших и десяток младших воинов. Конными. Живо.

***

Вечером, уже в сумерках, когда мы перекусили подогретыми у огня лепёшками, я с изумлением заметил в руках Наглого глиняный горшочек. Аккуратно зачерпывая, он мазал его содержимым рану на плече. Аромат мази чувствовался даже на моей стороне.

Я невольно привстал:

— Наглый, откуда это у тебя?

Исподлобья глянув на меня, он процедил:

— Если господин не может позаботиться обо мне, то что мне, гнить?

На миг я стиснул зубы, сказал жёстче:

— Я спросил не об этом. Откуда у тебя мазь? Ну!

— Достал.

— Это как ты достал, если я ничего не платил вам?

— Достал без денег, — скривив губы в ухмылке, Наглый добавил. — Я красивый и языкастый, господин.

— Чего?

Кодик буркнул:

— Да были у него деньги, господин. Что он, зря по деревне бегал?

Ещё не осознав ответа, я переспросил:

— Что? — а через миг, когда всё понял, в ярости уставился на Наглого. — Ты!

Он подобрался, цедя слова, спросил:

— Что? Да, утянул я пару ухоронок у деревенских, раз уж господин не может и серебряка нам заплатить. Что дальше? Выкинуть мазь? Ну ладно я, вы меня никогда и не жалели, гос-по-дин. Подхвачу гниль крови да и сдохну, слезинки не прольёте. А думаете, последняя рана у нас да, господин? Так и будем листики собирать, плевать на них, да к дырам лепить, да, господин?

Словно вторя ему, из темноты соткалась одна из моих теней, потянулась ко мне:

— Х-х-хоспо-о...

Я понял, что давно стою, нависая над Наглым. Сжав кулаки так, что отросшие за эти дни ногти врезаются в ладони.

Тени привычно сновали между моими людьми, костром и кустами то и дело закрывая их своими чернильными телами.

Разжав кулаки, я шагнул назад. Буркнул, не глядя на Наглого:

— Не забудь с Тощим поделиться, да Поварёнку ухо помазать.

Прихватив плащ, отошёл на три шага в сторону от костра и улёгся там. Можно ли считать возможность спать на голой земле и не окочуриться от холода ещё одним даром Хранителей? Да кто его знает. Но мне его очень не хватало в пещере уединённых тренировок.