Поля Крови
Шрифт:
В голове вспыхнуло: «Нельзя уклоняться! За спиной Кодик и остальные!»
Удар сердца, выдох. Жар души катится по жилам, словно воспламеняя кровь. Крохотная его частица вливается в поднятый меч.
Звон стали.
Призрачный клинок реольца разрушен, но я едва удержал меч в руке. Между мной и реольцем два шага. Он скалится:
— Ничтожество. Ты смеешь сопротивляться? Ты плохо понял, кто я? Твой будущий хозяин!
И обрушивает на меня десятки ударов.
Не используя умений пути
Звон стали. Наши клинки сходятся в схватке, мы буквально плетём узор в воздухе, а жар души в моих жилах совершает оборот за оборотом. Три, четыре, пять...
Из реольца вдруг выплёскивается темнота, стремительно расширяясь во все стороны, проходит сквозь меня, уносясь дальше, там, позади, охает кто-то из моих.
Аура Устрашения.
Невольно я отвечаю тем же, только сжав её в узкое лезвие.
Реолец отшатывается, опускает меч, не успевает даже вскрикнуть, как я сношу ему голову. Нет даже крови, шея покрылась инеем промерзнув.
Над болотом повисает тишина.
Я наклоняюсь над телом реольца, пока они не опомнились, рву из его пальцев меч синей стали и перекидываю за спину Кодику. Дёрнуть халат, обнажая грудь. Есть подвеска с какой-то пластинкой, но это точно не слеза Амании. Я сую её в поясной карман и тут десятки реольцев перед нами взрываются воплями, заставляя меня вскинуть голову.
Воплями гнева и боли.
Кровавые жнецы, которые до этого стояли безмолвными фигурами, вдруг набросились на реольцев, рвя их на части.
Я срываю горло, ору:
— Назад, назад!
Мы пятимся по гати. Останавливаемся, лишь когда между нами и берегом оказывается не меньше двух сотен канов.
Схватка среди реольцев стихла. Пусть половина Жнецов была с мечами, не утеряв памяти о том, как сражаться ими, они не сумели победить. Но сумели изрядно потрепать тех, кто и создал из них безумных. Лучников, в которых они вцепились первыми, считай и не осталось. От солдат лишь половина.
Один из идаров скалится в нашу сторону:
— Они убили наследника. Смерть!
Срывается с места. Да не один, а с двумя товарищами, которые ринулись бежать прямо по болоту.
Что-то я не подумал, что используя технику Шагов можно некоторое время бежать и по нему.
А они как-то не подумали, что сражаться во время бега по воде может не каждый Клинок. Среди них точно нет не то что Клинка, а даже Великого паладина.
Крохотная заминка в Шагах и всё...
Левый, едва отправив жар души в клинок, ушёл по грудь в топь.
Правый всего по середину бедра.
Но о мечах позабыли оба.
Правого тут же прикончил Кодик. Плотным Дождём клинков. И, кажется, даже тот реолец, который
На миг обернувшись на хрипящего в агонии товарища, попытался пронзить меня сначала взглядом:
— Ах ты тварь!
А затем и клинком.
Мы сплелись с ним сталью, столкнулись техниками.
И снова я победил, не воспользовавшись на этот раз даже Устрашением.
Несколько раз глубоко вдохнул, смиряя бешено бьющееся в груди сердце и жар души. Придурок, на что он рассчитывал, сходясь со мной вплотную? Что лучше в мече, чем убитый мной первый?
— Господин, — раздался голос Кодика.
Не оборачиваясь, я спросил:
— Что?
— Вы бы добили третьего, а то как-то не по-людски.
Я покосился налево. Реолец уже ушёл по грудь и в ужасе вопил, молотя по жиже руками. Странно, что я не слышал его раньше.
Добить?
Невольно я сглотнул, но не успел даже рта открыть, как Кодик добавил:
— А отступить и дать его вытащить, чтоб он снова на нас кинулся, эт прям скудоумно.
Я лишь поджал губы, принялся вращать жар души, раз за разом проводя его через сталь. Два, три, четыре оборота, пять... Стегнул мечом, отправив с его лезвия холодный проблеск.
Хрип оборвался, а реолец лишился головы. Она скатилась на плащ, распластавшийся по болоту за его спиной. Зелень и синь, залитые хлещущей из шеи кровью.
Невольно я сглотнул и отвернулся, а вот Кодик уважительно протянул:
— Ого, господин, ваш отец что, сумел передать вам родовое умение до посвящения?
Я не успел даже ответить, как остававшиеся на краю болота реольцы многоголосо завопили и рванули на гать.
Невольно я попятился.
Они мчались по узкой гати, то и дело оскальзываясь, срываясь с брёвен, уходя по колено в жижу, падая. И не все из них поднимались обратно, по их спинам буквально бежали задние, втаптывая их в топь.
Наглый выругался позади:
— Они чего, обезумели?
Ответа я не знал. Но что не сумели сделать три идара, идущих путём меча, едва не сделала сотня простых воинов, поддержанных всего лишь идущим за их спинами Паладином меча.
Впавшие в ярость, желающие только уничтожить нас и не считающиеся со своими жизнями, они навалились на нас со всех сторон. Я не успевал убивать всех, кто бросался на меня. Да и не всегда мои удары пробивали их доспехи, усиленные аурой Паладина.
Воины, одетые в зелёно-синие доспехи, давили, заставляли отступать. Их не останавливало даже болото. Они все так же рвались по краю гати, пытаясь дотянуться до нас сталью. И даже аура Устрашения не в силах была каждый раз заставлять их отшатываться. Или же аура Воодушевления их Паладина была сильней.