Поля Крови
Шрифт:
— За Ваурс!
— Отомстим за господина!
— Реол! Реол! Реол!
Бился уже не только Кодик, но и все остальные.
Словно этого было мало, сверху нас принялись гвоздить стрелами уцелевшие лучники, и в этот миг я понял, что ошибся в оценке силы. Это не Паладин, а Великий паладин.
Стрелы падали сверху, безвредно огибая реольцев. Молитвы, принесённые вместе на одном алтаре, одним Хранителям Реола, давали им надёжную защиту ауры их Великого паладина.
В отличие от нас.
Мы
Но лучники всё чаще били навесом. И против этого мы были бессильны. Что же там за умельцы, что садят на такое расстояние? Хорошо ещё, что пока про...
Вскрикнул Тощий. Я стиснул зубы, но спустя миг его голос принялся на все лады клясть реольцев, и я выдохнул.
Ненадолго.
— Замир!
Это вопил точно Тощий. Но о чём? Что там с Ловкачем?
Срубаю реольца, выигрывая себе его телом мгновение.
Первое, второе, третье движение пути меча.
Жар души мчался по жилам, вливался в сталь, исчезая бесследно и заставляя подняться передо мной новой Стене мечей.
Мгновение передышки, пока через неё не проломятся реольцы, я потратил на то, чтобы обернуться.
Тощий, с трудом отмахиваясь мечом, тащил за шиворот Ловкача. Голова того безвольно моталась от плеча к плечу. Сам Тощий махал мечом отлично, не придраться, находя слабые места в технике у своего противника. Вот только сталь раз за разом оскальзывалась с чужого доспеха.
Снова свистнули стрелы.
Нет же, нет!
Из меня рванула пелена тьмы, словно я мог Устрашением достать до проклятого лучника. Не мог.
Но стрелы не попали, просвистели слева и справа от Тощего, бесследно уйдя в топь.
Мгновение я пялился выше его головы, не веря глазам, но меня быстро привели в чувство те, кто прорубился через Стену мечей. Отбил чужой клинок, вскрыв реольца от груди до пояса вместе с его бронёй. Заорал:
— Кодик!
— Да.
— Отходите!
— Господин?
Я рыкнул:
— Отходите к Адалио! Приказываю!
Прошло три удара сердца, я успел убить ещё одного реольца, прежде чем Кодик ответил:
— Слушаюсь.
Я лишь оскалился. Весь жар души, что у них был, они уже растратили. Поэтому простой удар меча Тощего и не пробивает доспехи реольца. Может у Кодика и есть что в слезе, которую я ему дал, но вряд ли там осталось много.
Раз уж реольский Великий паладин не хочет напасть сам, то пусть все эти воины узнают, что нападать простолюдинам на идара — большая ошибка.
Возвышенного мечника не возьмут и двадцать простолюдинов, даже если возьмут в руки мечи.
Двадцать воинов с мечами?
Другое дело.
Ну так и у меня ведь руки не связаны.
Правда, и воинов в цветах убитого идара здесь ещё полсотни,
Сначала я отступил, ударив в спину тем, кто бился с моими людьми и не давал им уйти. И в этот раз моё Устрашение заставило уйти в топь сразу пятерых. И две стрелы.
Затем я развернулся и оскалился.
Не знаю уж, получился ли у меня бешеный взгляд Денудо, но это и неважно.
Я зачерпнул из своей слезы жар души, наполняя жилы новым огнём, и вскинул меч.
Слабым Осенённым, Принятым и даже Мечникам, если таковые найдутся среди этих воинов, не по силам ранить меня, Возвышенного мечника, за спиной которого пятьдесят поколений предков идаров.
Их движения медленны и полны ошибок. Они не тренировались в пути меча с шести лет.
Любой, кто поднимет на меня меч, должен умереть.
Я кружился, видя вокруг лишь сияние меток Предка на белых пятнах под куполами шлемов, принимал удары и щедро их раздавал. Плевать на умения пути меча и хитросплетения его движений. Я вкладывался лишь в самый простой и самый быстрый удар, пробивая доспехи реольцев и убивая их, раз за разом заставляя жар души кружить по телу.
И пятился лишь потому, что реольцы пытались завалить меня телами.
Но любое безумие должно когда-нибудь заканчиваться. Я понял это на своей шкуре.
Я был готов убивать и дальше, но враги внезапно закончились. Всю гать устилали десятки тел в зелёно-синих плащах и доспехах.
Облизав сухие губы, я опустил гудящие руки, оглядел себя.
Чешуя доспехов зияла десятками пробоин и даже свежих кровавых разводов. Две раны.
Терпимо.
А едва я поднял взгляд, как понял, что любое безумие может продолжаться.
По телам мёртвых на меня двигались живые. И их доспехи несли на себе цвета другого дома. Красный и чёрный.
Впереди неспешно шёл идар. Шёлк его одеяния был украшен гербом морского змея.
Сомнений в том, что это тот самый Великий паладин меча, который всё это время поддерживал своим воодушевлением и защитой безумие убитых воинов, у меня не было.
Как не было сомнений в том, что Возвышенному мечнику не выстоять против Великого паладина меча.
Но кто сказал, что я не попытаюсь?
Реолец остановился в десяти шагах от меня, спросил:
— Чему ты скалишься, скерец?
Очень хотелось глотнуть воды, чтобы смягчить пересохшее горло, но воды не было, лишь грязная, кровавая жижа под ногами, поэтому я скорее прокаркал, чем ответил:
— Хорошей схватке.
Реолец кивнул:
— Уважаю.
Но сделав всего шаг, остановился и вперился в меня взглядом.
Или не в меня?
Я оглянулся. С той стороны, куда ушли мои люди, кто-то бежал. Бежал, используя технику Шагов и, не жалея, вкладывая в неё жар души.