Поляна, 2013 № 02 (4), май
Шрифт:
Быстро выехала группа захвата. Взяли абреков, вывели во двор и там же расстреляли. Ни оружия, ни взрывчатки при них не оказалось, не нашли и видеокамеру. Все спрятали абреки в тайнике, думали, что отпустят их солдаты, раз при них ничего нет. В чем их вина?… Да только все они были известны в лицо, всех их снял на камеру молодой Казбек. А Ваху, волчонка молодого, скрутили, посадили в камеру.
На следующий день Казаков показал видеозапись командиру отряда Али Магомедову. Пусть узнает, кому жизнью обязан, а кто его на тот свет спроваживал.
Али,
— Здравствуй, дорогой! Как поживаешь? Зачем звал? Что случилось, слушай, а?
— Кино хочу показать тебе, дорогой Али. Присаживайся поудобнее, — встретил его Казаков.
— Кино? Вах! Кино! Дел невпроворот, слушай! А ты — кино! Вах! Ну, ладно, давай кино. Значит, хороший фильм, раз ты мне его показать хочешь… Казаков включил магнитофон, вставил кассету.
— Вах! Что это? Дорога, да? О, слушай, вон моя машина едет!.. — обрадовался Али. Хорошее настроение было у него с утра — дочь выдавал замуж. Уж все было оговорено. Жених — Эрисхан, джигит, из старинного рода. Дом богатый у него. Перед новой властью чист. Чего еще надо для счастья дочери…
— Это что ж, я еду, да? Слушай, какой хороший фильм!.. Это вы меня снимали, что ли? Это мне подарок такой, да? К свадьбе дочери, да? Ай, спасибо!
— Пожалуйста, дорогой Али, — улыбнулся Казаков. — Только это не весь подарок. Смотри дальше…
— Да? Ну что ж… А это — что это? Подожди! Это — что это?! Это кто ж снимал?! Это меня взорвать хотели, что ли?! Вах… — Али вскочил на ноги, сжал кулаки, лицо его потемнело. — Кто снимал? Всех достану! Где они, слушай?!
— Да уж их достали, — успокоил Казаков. — Один еще в камере сидит.
— Кто такой?
— Ваха Ибрагимов — приятель твоего племянника.
— Что?!
Выбежал на плац Али, а там его брат Султан и племянник Казбек стоят. Шагнул вперед Султан, говорит:
— Брат! Вот сын мой был с теми собаками, что смерти твоей хотели. Вот он, отдаю его в твои руки. Делай с ним, что хочешь…
Подошел к нему Али, крепко обнял брата. На племянника глянул с укором, ничего не сказал.
Спустя год, когда проезжал Али по городу, из подствольного гранатомета ударили по машине. Залетела граната через опущенное боковое стекло и взорвалась у него на коленях… Погиб и водитель — молодой джигит, его зять Эрисхан. Плакал Султан, видя смерть брата, и клялся мстить, пока не остынет кровь…
Цвети, Кавказ. Набирайтесь силы прореженные виноградники. Распускайтесь молодые деревца, да не будут горькими ваши плоды…
Серега ЧП
Далеко слышны отголоски кавказской войны. Вот и в ногайских степях стало неспокойно. Вспомнились давнишние обиды. Пролилась кровь и напитала засушливую равнину между буйным Тереком и мутной Кумой.
Из Чечни, Ставрополья и Дагестана потянулись чадящие караваны боевых машин. Из Моздока вызвали Казакова. С первых дней дела не заладились. И опоздал к сроку, и попал под горячую руку начальства и, главное, любимую свою фляжку, с тесненной кожей и надписью «За
Товарищи утешали:
— Подожди, вот приедет Серега ЧП, тогда узнаешь, что такое невезенье. А у тебя еще так, пустяки. — Что это за Серега ЧП? — спрашивал Казаков.
— Этого словами не опишешь, — отвечали ему значительно. — Это видеть надо. И вот приехал молодой парень, рыжий как подсолнух, в плечах богатырь, росту под потолок. С дороги первым делом присел отдохнуть на стальной табурет, на котором уже не одна тысяча человек перебывала, казалось, и сносу ему нет, а тут — трах! — табурет в одну сторону, парень в другую.
— Вот это и есть Серега ЧП, — знакомят Казакова. — Прибыл наш орел!
К вечеру приняли за знакомство, поговорили за жизнь, улеглись спать. «Парень как парень, — удивляется Казаков. — Пьет как конь, здоров как буйвол, а что табурет сломал, так это ерунда».
Под утро проснулся Казаков. Шум, крики, смех…
— Что стряслось? Чего ржете, кони?
— ЧП теракт устроил, — отвечают ему. — Толчок ликвидировал!
— Как так? Да как же он это сделал?
— А пес его знает… На бок завалил… А тут и сам «террорист» стоит, оправдывается:
— Да я только сел, а он и поехал… Я и не знал, что он такой хлипкий.
Казаков пошел смотреть. И точно, лежит изделие на боку, винты выворочены, приступка треснута.
— Ладно, — говорит Казаков, — некогда ерундой болтать, все на улицу, полчаса на сборы и выдвигаемся, а ремонт — вечером…
— Так выйти нельзя, — говорят ему, — он ведь, нехороший человек, и замок сломал… — Как сломал? — не верит Казаков.
— Да я ключ повернул, а он возьми и сломайся… Только душка в руках и осталась… — вздыхает ЧП. Блок двухэтажный, бетонный. На первом этаже все окна замурованы. На втором только бойницы для стрельбы оставлены. Дверь бронированная, взрывать не станешь.
— Что ж ты наделал, садист? — спрашивает Казаков. — Что ж нам теперь с крыши служебную надобность исполнять?!
— Виноват, — бубнит ЧП. И стоит, всею пятерней затылок чешет. Дылда трехаршинная.
Были бы инструменты, можно за обломок ключа ухватить да повернуть. Но они в машине — не достанешь, и попросить некого, в такую рань на улице ни души. Битый час ждали. Наконец, появился первый заспанный прохожий.
— Эй, товарищ! — кричит ему из окна Казаков. Прохожий вздрогнул, попятился.
— Да-да, вы, лысенький! Я вам говорю. Можно вас на минуточку…
Тот хотел было улепетнуть, но Казаков вынул пистолет, пальнул в воздух.
— Стой, сволочь! Ну-ка иди сюда!
Прохожий приблизился с опаской. Казаков бросил ему из окна ключи от служебной девятки.
— Открой багажник, дядя. Там ящик с инструментами, возьми пассатижи и кидай нам.
С пятой попытки «дядя» закинул пассатижи в узкое окошко.
Еще полчаса бойцы провозились с дверью, наконец выбрались, прыгнули в машину, поехали… Серега был как не свой, все переживал за свое невезение…. К месту сбора в Нефтекумске опоздали на два часа. Получили нагоняй и задание прояснить жильцов подозрительного дома на окраине города.