Поляна №3 (9), август 2014
Шрифт:
Образ смерти в русском языке отчетливо проявляет национальный характер.
С одной стороны, конечно, есть в ней что-то щемяще-трагическое. И поэтому мы поем:
Вот умру я, умру,
Похоронят меня.
И никто не узнает,
Где могилка моя.
А с другой:
И пить будем, и гулять будем,
А смерть придет – помирать будем.
Что это – пустое легкомыслие или глубокая мудрость?
Решайте сами.
Смех
Человеческий смех – одно из самых загадочных явлений.
Почему человек смеется? Зачем? Умеют ли смеяться другие живые существа? (Известна, например,
О смехе и о так называемой смеховой культуре писали известнейшие ученые-физиологи, психологи, философы, лингвисты, филологи, культурологи. Существуют десятки теорий смеха. Одни видят в нем «физиологическую разрядку», другие – проявление языческо-карнавальной культуры человека… Мнений множество.
Замечены вещи, казалось бы, парадоксальные. Например: когда человек смеется и когда человеку страшно, у него практически одинаковое выражение лица. Получается, что смех и страх – две стороны одной медали. Популярна даже такая философская тема: смех и смерть. Смех – словно бы компенсация страха смерти…
Философия, физиология, психология, культурология – это, конечно, очень хорошо. Но все же очень важно лингвистическое исследование этого слова в разных языках, в том числе и русском.
Этому индоевропейскому корню несколько тысяч лет. «Meb» – значит «смеяться», «улыбаться». Возможно, этот корень был связан и с другими смыслами: «цвести», «мерить» и даже «охотиться». В славянских языках слово «смех» (и это символическое совпадение!) оформилось по той же модели, что и слово «грех». И теперь они и их производные обильно рифмуются: «и смех и грех», «что грешно, то и смешно», «смеяться, право, не грешно над тем, что кажется смешно» и т. п.
Понятно, что в христианскую эпоху смех рассматривался как наследие «языческих игрищ». Есть такое греческое слово «агеласт». Так называется человек, не умеющий смеяться. Была в Древней Греции скала Агеласт, около которой, согласно мифу, Деметра оплакивала Персефону. Так вот некоторые богословы даже утверждают, что Иисус был агеластом.
Так или иначе, смех часто ассоциировался с грехом, с чем-то низким, даже животным. Неслучайно грубо-просторечный синоним слова «смеяться» – «ржать» (как лошадь).
Наверное, впадать в полную агеластию не следует. Но совершенно очевидно, что наш язык всячески предупреждает нас: «смех» – очень тонкая материя. Он как двуликий Янус, как оборотень: может быть добрым и злым, чистым и грязным, честным и подлым.
Мы говорим: «насмешник», «насмешка», «насмехаться», «насмешничать» и чувствуем, даже не справляясь в словаре, что в этих словах заключается некая отрицательная оценка. «Насмешка» – это где-то рядом с «издевкой».
Десятки фразеологизмов, пословиц и поговорок содержат в себе предупреждение, что смеяться, конечно, надо, нов меру, вовремя: «бога не гневи, а черта не смеши», «смех без причины – признак дурачины», «хорошо смеется тот, кто смеется последним» и т. п. Можно смеяться «до слез», «лопнуть со смеху» и даже «помирать со смеху». Вроде бы – гиперболы и только. Но фигуры речи случайными не бывают. Про них можно сказать так же, как В. Маяковский сказал про звезды: «Если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно».
Все эти «предупреждения» языка особенно актуальны в наше время, в информационную эпоху. СМИ, Интернет предлагает нам колоссальное количество «смеховых опций». Смех предлагается нам в юмористических
В этой атмосфере тотальной «грешной смеховой пошлости» очень важно сохранить себя, не опошлиться самому, не потерять чувство вкуса и меры. Смех – величайшее достояние языка и культуры, важнейшая составляющая языковой личности. Смех, если это настоящий, умный, добрый, тонкий смех– это «пир языка», «праздник смыслов». Примерно такой, каким показал нам его поэт Велимир Хлебников:
О, рассмейтесь, смехачи…
Союз
Слово «союз» – не только многозначное. Если рассматривать его происхождение (этимологию), историческое и современное словообразование и словоупотребление, его можно охарактеризовать как «многомерное» и «полифоничное».
Слово «союз» по смыслу и по происхождению родственно таким словам, как «узы», «узел», «вязать», «связь», «вязь», «связка», «вязанка», «узкий», «узник», «вязнуть», «завязка».
Все многообразие ассоциаций, связанных с этим словом, можно свести к такой смысловой цепочке. «Союз» – это 1) тесное объединение, единство; 2) соглашение, договор, основанный на взаимных обещаниях; 3) связь.
Если прибегнуть к приему нарочитой тавтологии, можно сказать примерно так: «мы чувствуем, что между нами есть союз (3), поэтому мы решаем связать наши судьбы и заключаем союз (2) и теперь мы «связка», «узел» – союз (1)».
«Союз» – это и духовная предпосылка, и осмысленный взаимный договор, логически следующий из этой предпосылки, и закономерный результат. Примерно так: любовь-заключение брака-строительство семьи (семейная жизнь). И мы говорим: «семейный или брачный союз». Говорим и так: «брачные узы». Это уж как кому повезет…
Можно сказать, что речь идет о Мысли, Слове и Деле, которые неразрывно связаны друг с другом. Такая связь учеными называется партиципацией. Если ты правильно подумал, почувствовал, значит – ты правильно сказал, сформулировал, а следовательно – правильно сделал, поступил. И именно слово «союз» несет в себе семя такого неразрывного единства.
Интересно, что Ветхий Завет и Новый Завет можно было бы перевести и так: «Ветхий Союз» и «Новый Союз». В Ветхом Завете, написанном преимущественно на древнееврейском языке, 285 раз употреблено слово «б(е)рит», которое можно перевести как договор, обещание (обетование), союз.
Слово «союз» в названии ныне не существующего государства «Союз Советских Социалистических Республик», кстати сказать, на иврите звучит именно как «бер(и)т».
Мы не собираемся оспаривать принятое церковью каноническое слово «Завет». Просто Бог и избранный им народ Израиля, если хорошо задуматься, действительно полностью воспроизвели смысловую (семантическую), логическую «связку» русского слова «союз». Бог и народ сначала долго искали и наконец «нашли» друг друга, затем заключили завет (союз), поместив его в Ковчег Завета, и в результате этот завет-союз, согласно Библии, неразрывен, нерушим. Как в гимне СССР: «Союз нерушимый республик свободных». Или как в гимне РФ: «Братских народов союз вековой».