Поляна №4 (6), ноябрь 2013
Шрифт:
– «Поколение в П», – поправил его Круглов.
– Ну да, где-то там.
Круглов поморщился.
– Парамоныч, он меня утомляет. Дай ему выпить.
Парамонов протянул Глухоухову бутылку. Тот точным движением фокусника схватил ее и за пару секунд выпил половину содержимого. Круглов взял бутылку, посмотрел, сколько в ней осталось, и обнял Глухоухова за плечи.
– Верю, – сказал он. – Ты дойдешь до выставки. – Обнявшись, они пошли дальше по коридору, а Парамонов достал из кармана авторучку и принялся чертить
– А то не вернемся, – и пошел догонять.
Сразу за углом он едва не перелетел через чье-то тело. Иван сидел у стены и плакал. Парамонов помог ему подняться.
– Ничего, ничего, – сказал он.
– Вот ты Захара Пелевина читал? – всхлипывая, спросил Глухоухов.
– Круглов! – заорал Парамонов. – Я еще одного Глухоухова нашел! Только этот сильно пьян.
– Не ори, я здесь, – сказал Круглов и отлип от стены. Он осмотрел Глухоухова и добавил: – Мой был почище.
– А где он? – спросил Парамонов.
– Ушел куда-то. Брось и этого. Они близнецы, сами разберутся.
– Я друзей не бросаю, – ответил Парамонов.
Наконец, впереди послышался неясный гул, и вскоре они вошли в огромный мрачный зал с железобетонными колоннами. У входа были накрыты столы, вокруг которых собралось человек тридцать. Все выпивали, закусывали и что-то возбужденно обсуждали. При виде троицы все как-то разом замолчали, и в зале наступила тишина.
– Выставка там, а пьют здесь, – сказал Парамонов и громко обратился к присутствующим: – Господа, что вы здесь смотрите? Шедевры там, в длинном зале.
– Т-с-с, – остановил его Круглов. – Ты ничего не понимаешь. Это инсталляция: «Пьющие ценители современного искусства».
– Здорово! – восхитился Парамонов. Он опустил Глухоухова на пол и со словами: – Приобщимся к прекрасному, – быстро пошел к столам.
Рассказец № 57
Баландин позвонил рано утром, напомнил Парамонову, что тот согласился дать интервью, и пообещал быть через час. В квартире у Парамонова журналист появился часа через три. Он выставил на стол литровую бутылку водки, выложил камеру и спросил:
– Сразу начнем или вначале…
– Лучше сразу. С утра что-то не хочется, – ответил Парамонов и предложил: – Может, чайку?
– Нет, спасибо. У меня от него изжога, – открывая бутылку, ответил Баландин.
Парамонов не успел ответить и на один вопрос, как в дверь позвонили. Это оказался сосед Николай. Он был в трусах наизнанку и вообще, выглядел неважно.
– Здорово, – проговорил Николай. – У тебя есть чего-нибудь?
– Есть, – вспомнив о баландинской водке, ответил Парамонов. Сосед сразу оживился.
– Давай. – Николай прошел в комнату, поздоровался с журналистом и продолжил: – Вчера, понимаешь, звезду обмывали. Подполковника дали. Ну, и…
– Поздравляю, – сказал Парамонов. – Как у подполковника
– Не хочу. Ответственность большая, – сказал Николай и добавил: – Рюмки-то неси.
– Сейчас. Только я с утра… – начал Парамонов, но Николай перебил его:
– Да, ладно тебе. Что мне, каждый день подполковника дают? Вы не против? – обратился он к Баландину.
– Нет, – ответил журналист, – вполне убедительный повод.
После второй Николай порозовел, взгляд у него слегка расфокусировался, и он принялся обличать депутатов. Николай пересказал несколько известных историй, в которых народные избранники оказывались владельцами островов, замков и океанских лайнеров. После четвертой лицо у него сделалось красным, взгляд поплыл, и он переключился на милицию. Рассказывая, Николай от возмущения даже притоптывал ногой. Тут Парамонов понял, что сосед не перестанет говорить, пока в бутылке остается водка. После шестой Николай заговорил об учреждении, в котором проработал всю свою жизнь.
– Если бы вы знали, что там творится, – подперев голову кулаком, печально проговорил сосед. – Это же уму не постижимо.
– А вы расскажите, – предложил Баландин. – Вот сюда, на камеру.
– Не могу, – угрюмо ответил Николай. – Родная контора. Альма-матерь, можно сказать.
– Тем более, – не унимался журналист. – Обидно должно быть за нее.
– Нет! – твердо покачал головой Николай. – Вижу, что творится, но не могу поступиться принципами.
– Что это за принципы? – разливая водку, сказал Баландин. – Ладно бы инопланетян или сомалийских пиратов, а то ведь своих же сограждан помогаете обворовывать. За державу не обидно?
– Обидно, – опрокинув очередную рюмку, согласился Николай. – Но не могу.
– Некоторыми принципами не только можно, но и нужно поступаться, – закусывая, сказал Парамонов.
– Нет! – ответил сосед. А после восьмой рюмки Николай побледнел, опустил голову и тихо произнес:
– Ладно, уговорили. Поступлюсь, но не всеми.
Баландин сразу включил камеру и направил ее на Николая.
– Только ты… – начал было Парамонов, но Баландин не дал ему договорить. Он сделал страшные глаза и прошипел:
– Тихо.
Николай на несколько секунд задумался, затем картинно вытянул руку вперед, сжал пальцы в кулак и с каким-то яростным сладострастием проговорил:
– Они все хотят бабла! Очень хотят!
– А вы? – осторожно поинтересовался журналист.
– И я. Но у меня есть принципы.
Около часа Николай живо рассказывал о преступлениях своих коллег. Он так увлекся, что позабыл о водке. Правда, Баландин подливал ему каждый раз, когда энтузиазм Николая начинал ослабевать.
Как Парамонов и предполагал, сосед замолчал, когда водка закончилась. Приподняв пустую бутылку, он поставил ее на место и с сожалением сказал: