Полярная фактория
Шрифт:
Были ли это волки, или силуэты мне померещились в неверном освещении призрачной ночи — не знаю, Думаю, что они — эти хищники и отщепенцы бесконечных снеговых пустынь.
Мы их, в сущности, не видели, но голос их иногда доносился в ночной тиши. На него откликались наши псы, задрав головы вверх и выводя высокие ноты, с тоскливым собачьим надрывом.
Вообще наше полярное существование отнюдь не пестрит приключениями и опасностями, какими полны джеклондонские рассказы. Наша жизнь идет мирно, монотонно и однообразно.
Преферанс — единственное развлечение.
Мы отсчитываем дни и помечаем каждый прожитый крестиком.
Может быть, в
„Зимовка“ — хижина для охотника.
У нас товарная печь не работает, пекарь Дорофеева сидит без дела.
Со второй фактории дали знать, что там есть дрова — плавник и имеется возможность выпекать в две смены, если бы были рабочие руки. Решено Дорофееву отправить на Дровяной мыс.
Раз у нас нет хлеба, то мы должны обеспечить туземца хотя бы снабжением на второй фактории. За хлебом мы направляем их туда.
Это значительно понизило торговый оборот нашей лавки. Не находя главного продукта, туземцы к нам не едут, предпочитая сделать лишнюю сотню верст, но быть с хлебом. Удегов опасается за выполнение производственного плана.
VI. БЕСПРЕРЫВНОЕ СОЛНЦЕ
НЕУДАВШИЕСЯ ОЛЕНЕЗАГОТОВКИ
План оленезаготовок разработан окружным оленетрестом и, разумеется, основан на процентных выкладках. На Ямале предположено законтрактовать 6900 голов оленя. Если считать, что ямальские оленеводы насчитывают в общем до 70.000 в своих стадах, то, следовательно, план рассчитан на 10 проц. из общего оленестада.
Тов. Шахов и Нуми Тусида отправляются на оленезаготовки.
По существу это весьма скромная цифра. Но богатые туземцы-оленеводы уходят все дальше на север. Они не хотят дать и 10 проц.
Шахов и Кабанов, ответственные за исход дела, в тревоге. Они не уверены, в успехе работы.
16 февраля они выехали на север для об’езда кочующих чумов.
У Шахова большие козыри: его популярность, его мастерство говорить и ладить с туземцами. Поддержанный серьезной внешностью и угрюмым молчанием присутствующего Кабанова, он, возможно, добьется результатов.
Эта поездка отнюдь не легкая. Сделать сотни верст на оленях, колесить по тундре, разыскивая чумы, ночевать сплошь и рядом под открытым небом на морозе в 50° — вот условия, в которых пройдет эта работа.
Мы на фактории ждем известий. От успеха контрактации зависит от’езд новопортовских работников обратно домой, в район.
Ларионов неоднократно пробовал договориться с туземцами о найме легких нарт для 700-километрового путешествия до Нового порта. Переговоры успеха не имели. Туземцы считают такой пробег на легких нартах невозможным. По их словам в это путешествие можно пуститься лишь с чумом, т. е. передвигаться медленно по 25—30 километров
Если удастся контрактация, то явится возможность ехать на своих трестовских оленях и путь в 700 километров сделать в неделю на легких нартах. Исхода контрактации все ждут с нетерпением.
24 февраля от Шахова получено извещение, что оленезаготовки надо считать сорванными. Кулаки твердо стали единым фронтом и не дают ни одного оленя. Судя по записке Шахова, ему едва-едва удалось законтрактовать 150 ездовых быков, необходимых для путешествия в Новый порт. И эти-то 150 пришлось собирать по 10—20 штук в разных оленьих стадах. Как всегда вошли в соглашение с наиболее энергичным из знакомых туземцев — с Гришкой Тусида, или, как его стали теперь звать, Нуми Тусида. Он согласился подыскать ямщиков, собрать из разбросанных по тундре чумов 150 законтрактованных оленей, наладить легкий чум, в котором вся экспедиция будет иметь передвижную базу.
Кроме четырех путников — Шахова, Кабанова, Ларионова и Аксенова — повезут полторы тысячи кило пушнины и еще какой-то груз. Налаживается свыше десяти упряжек.
На нарты с упряжкой в 4 быка-оленя можно положить до 150 кило — не больше. Если груз, то уж без седока, так как олени — животные слабосильные и больших тяжестей возить не в состоянии. Но зато с десятью пудами они мчатся вихрем, делают по 100 километров в день и без кормежки, с одним лишь ночным роздыхом, способны в последующие 2—3 дня делать такие же пробеги. Так ездят туземцы Ямальской тундры. Для тундры это незаменимые животные. Оставленные на ночь у нарт, они копытами разбивают толстый и плотный наст снега, докапываются до земли и едят мох. Только оленем жив туземец: он служит и для касланья и для пищи. Кроткое, беззлобное животное. Оно пугливо и робости необычайной. Наш конь Пегашка производил бывало целые переполохи. Когда этот страшный зверь, выпущенный из хлева, появлялся на дворе, все упряжки приезжих туземцев путались и сбивались в кучу. Он был любопытен и потихоньку шел к рогатым товарищам. При его приближении олени срывались с места и во весь дух уходили в тундру.
Впрочем Пегашка наводил страх не только на глупых оленей, но и на самих туземцев. Они далеко стороной обходили, конька, а когда он, заигрывая, бежал рысью к ним, то туземцы в панике спасались, кто куда может.
Нам немалых усилий стоило показом приучить их к понятию, что Пегашка обыкновенное, безопасное, домашнее животное.
19 марта транспорт, наконец, сорганизовался. Главным вожатым — Нуми Тусида.
Остановка в пути.
С двух факторий Шахов увозит песцовые шкурки, тюки оленьей пешки, медвежьи, волчьи, росомашьи шкуры. Пушнина высокосортная, валютная.
Часа в 4 дня при ярком солнце, по бело-яркому снегу наши гости тронулись.
Мы снова остались одни.
ПРОГУЛКА
Уже с конца марта стало чаще и ярче светить солнце. Дни до уродливости удлинились. В 4 часа утра восход, в 10 вечера солнце все еще светит. От зеркального белого снега лучи отражаются с таким блеском, что на тундру больно смотреть. Вообще наступил сезон, когда глаза надо прятать по защитные очки.