Полярный капитан
Шрифт:
Я был готов проплыть миллионы мил, выполняя свою роль на корабле. Команду собрали ловкую, с ними бывали на кромках льда и у лавин Риджеха
, многое прошедшие люди вызывают уверенность и страх. Картина была мне понятна, снова в море, в холодное, железное, морозное море. Ночью все обледеневает. Якорный трос хрустит от ломающейся корочки льда. Часто нельзя затопить печь, может возникнуть аварийная ситуация, куда ее раскаленную с углями денешь. Да, чтобы собрать всю систему, еще и по расписанию, нужно время, а, порой, так хочется тепла. Сутки не можешь согреться, обсушиться. Ужинаешь при свете электрического фонаря, а за окном
от серых до голубых оттенков.
–Проложенных путей не существует, – говорил мой приемник. Что ж, значит, будем обходить льды, как всегда мы это делаем, открывая нынешнюю позицию карты на море, я обратил внимание на то, что наш путь будет не таким уж и долгим. Нужно дойти до Тромза, доставить пару человек, обезопасить себя и потолковать о военных действиях за пределами моря. «Только бы не передать им себя» – думал я.
Мы отправлялись с Петербурга. На английской набережной, возле дворца все приготовления были закончены. В субботу в полдень на «Бакане» мы отплывали до порта Тромзе, вице-адмирал Тыртов еще вчера подтвердил готовность корабля, меня это радовало. Ведь это означает, что необходимое продовольствие, топливо, хозяйственный инвентарь и строительное оборудование уже имеют место быть. Мы перенеслись командой на «»Ледокол №2. Рядом шел «Бакан» и корабль с углем «Бетти», я был совершенно спокоен.
Мы отошли от медвежьего угла, и были почти на полпути между Европой и Шпицбергеном, но опустился густой туман. – Сбавить ход! – пронеслось эхом на корабле. Я приказал включить сирену, так мы иногда перекликались на всем пути. Когда туман рассеялся, шведов было не видать ни на одной из точек горизонта. Чем ближе наша команда становилась к острову, тем меньше топлива оставалось. Управленцами мы собрались в кают-компании.
–предлагаю, осмотреть горы, – сказал Чернышев.
–Видимо придется остаться на зимовку, – сосредоточенностью ответил я, – там дальше будет залив Горн, можно зайти в него.
–да, – оборвал Шмидт.
Прямо от берега вглубь острова простиралась ровная долина, защищенная с востока и запада высокими горами. Пришвартовавшись к гавани Госс, мы определили команды по 10 человек осмотреть местность по разные стороны. У вершин гор на небольшом плато геодезисты разбили палатки, предполагалось, что временами порывы бури могут снести палатки. Температура снижалась, мощные льды становились все безжалостней. С большими усилиями астрономы тягали оборудование на вершины гор. При сильном шторме и температуре ниже 0°С вместе, мы ставили палатки, и отогревались в оленьих мешках. Обе геодезические партии обитали на параллельных друг другу горах. До конца летних работ построили сигнальные вышки, частично выполнили необходимые астрономические и геодезические наблюдения. Астрономы постоянно что-то выглядывали в небе, и днем и ночью вели вахту и что-то записывали в журнал.
К сожалению, экспедиция оказалась отрезанной от всего мира на целых девять месяцев. Ледокол шведов обогнул остров Западный Шпицберген с севера, корабль прошел через пролив Хинлопен, запасов осталось вдвое меньше, несмотря на это капитанами приняли решение беспрерывно курсировать побережье пролива Стурфиорд и переправляли исследователей из одного пункта в другой.
Больше чем на полгода нас оторвали от цивилизации, я приступил к снятию снимков. Наступала ледяная непроглядная тьма полярной ночи…
Штормы сопровождались разрушениями. Начались северные сияния, которое затем часто повторялись. Я фотографировал все подряд, впервые зафиксировал все фазы этого искрящегося неба.
Мы свернули работу ближе к лету и отправили Ледокол№2 наткнувшийся на льдину в Европу. Сами же на следующий год снова вернулись в Госс ближе к гавани. Зимовать осталось человек 15 во главе с начальником экспедиции и отряд из 12 матросов – добровольцы 18-го флотского экипажа, они были уроженцы северных губерний. В ателье Европы для них было сшито зимнее походное снаряжение. Экспедиция предусмотрительно, с расчетом на непредвиденные обстоятельства, заготовила двухлетний запас провианта. Кроме того, для перевозки по суше и подъема на горы оборудования было закуплено полсотни дрессированных ездовых северных собак – сибирских лаек – с запасом корма для них. Со временем мы построили, жилой дом, рядом с домом была выстроена баня, а по соседству с ней – автономная электростанция, динамо-машина которой снабжала электричеством все поселение. На собрании с командой мы долго
С Чернышевым было обговорено возвращение в Петербург на «бакане». Князь встретил нас лично и долгое время разглядывал отчеты, и сделанные мной фотографии.
Тем временем на Шпицбергене, как я позже узнал из отчетов и писем, экспедиция работала в условиях полярной ночи. С ее наступлением участились жестокие штормы, бушевавшие иногда по два-три дня. После четырехмесячного отсутствия взошло солнце, тепла ждали еще пару месяцев, пока оно не перестало заходить за горизонт. В середине апреля зимовщики предприняли многосуточное путешествие по материковому льду к горным вершинам, чтобы продолжить измерительные работы. Восьмичасовые переходы в сопровождении собачьих упряжек отрабатывались заранее. Караван состоял из двух саней-нартов, ведомых восемью собаками по центру и тремя матросами по бокам. Впереди шел проводник, за которым, не уклоняясь, следовала передовая лайка. На привале собак выпрягали и кормили сушеной треской. Тем временем разбирались возы и ставились палатки, в которые вносили оленьи шкуры и спальные мешки. Снаружи разжигали керосиновые кухни, варили похлебку из консервов, пили крепкий чай с ржаными сухарями. На ночевку с головой заворачивались в спальные мешки. После 10–12-часового сна заправлялись свежесваренной кашей и снова двигались семь-восемь часов пути без остановки. Ориентировались по карте, звездам и другим приметам, а при туманной погоде придерживались маршрута лишь по компасу.
Я же тем временем поехал к Лие в Иркутск. Письмами мы договаривались встретиться там у моего приятеля. Как я узнал позже, Лие помогали всю дорогу, и она с Анютой добралась без трудностей. Я был безумно рад видеть ее. В поезде я представлял, как обниму ее и дочурку. Эливия была всегда рада, для нее каждый новый город вызывал удивление и восторг, я же был счастлив, что она с Анютой просто рядом со мной.
В Иркутске ее встретили мои знакомые, после я присоединился к ним. Подходя к калитке, я заметил, что кто-то подглядывает в окошко, а Лия вышла на ступеньки. Он трепетно обняла меня, ее сердце стучало очень быстро, но мое не уступало в ритме. Я оставил чемодан, после долгих объятий, мы зашли внутрь.
Я показывал свои старые фото, Лия мерила мою одежду, Анюта кушала сладости, вместе мы играли в прятки.
На прогулке я уделял все внимание Лие, а она в свою очередь не сводила с меня глаз.
Я смог вернуться на «Бакан» только к следующему лету, вместе с «Ледоколом №2», пароход «Рюрик» зашвартовали топливом и провизией, он принадлежал шведам в прежней экспедиции. В планы уложилось все, кроме последнего известия, льды полностью блокировали горные вершины, поэтому продолжать измерения в этом сезоне не имело смысла. Взяв на борт всех участников российской экспедиции и снаряжение, мы на «Бакане» и «Ледоколе-2» снялись с якоря и отправились в Европу, а через месяц были уже в петербурге.
Отчетность подходила к концу, и я выслал за Лией, искренне верил, что она приедет в Петербург и останется со мной.
На неделе, в середине октября Императорской Академией Наук в ресторане «Донон» собрали всех участников Шпицбергенской экспедиции. На «Шпицбергенском» обеде было человек 40, всех из них я знал и был знаком лично, но нас ждало еще другое мероприятие. Я хотел провести как можно больше дней с Лией.
Через несколько дней я уже с улыбкой на лице ехал на перрон встречать двух самых красивых девушек этого города. Я торопился и успел к тому моменту, когда подошел поезд. Было уже прохладно. Пока шел, я представлял, как она изменилась за то время, что мы не виделись. Представлял ее волосы, лучистые глаза и улыбку. Я ходил туда и обратно по длине всего поезда, лишь бы не упустить ее из виду. Я приостановился, когда увидел спускающеюся девушку с вагона поезда с девочкой в крохотной розовой шубке. Такое ощущение, что время на секунду остановилось. Она ярко улыбалась мне, взяв ручку Анюты, помахала в мою сторону. Я быстро пришел в себя, подошел и прикоснулся к ее щеке, приобнял и погладил Анюту.
Конец ознакомительного фрагмента.