Полярный конвой. пушки острова наварон. (сборник)
Шрифт:
— Да, сэр!
— Отправьте светограмму на «Вайтуру»…
— Вы только взгляните, сэр, — вмешался Кэррингтон. — Он снижает ход.
Вэллери, подойдя к ветровому стеклу, весь подался вперед. «Вайтура», представлявшая собой ревущее облако пламени, быстро отставала.
— Вываливают шлюпбалки, сэр! — возбужденно доносил Капковый мальчик. — Кажется, да, да, теперь ясно вижу… Спускают на воду шлюпку!
— Слава тебе, Господи! — едва слышно прошептал Вэллери. Он чувствовал себя словно приговоренный к смерти, которого неожиданно помиловали. Наклонив голову, он обеими руками оперся о ветровое стекло: от напряжения он совсем ослаб. Несколько секунд спустя он поднял
Отвернувшись, Вэллери заметил Николлса и Петерсена:
— Вы все еще здесь, Николлс? Не лучше ли вам спуститься вниз?
— Как вам будет угодно, сэр, — произнес Николлс. Поколебавшись, он кивнул в сторону Тиндалла:
— Я полагал, возможно…
— Пожалуй, вы правы, — устало кивнул Вэллери. — Там будет видно. Подождите пока, хорошо? Штурман! — возвысил он голос.
— Есть, сэр.
— Обе малый вперед!
— Есть обе малый вперед!
«Улисс», заметно сбавив ход, стал двигаться еле-еле, постепенно отставая от конвоя. Вскоре все суда конвоя оказались впереди него, двигаясь на северо-восток. Снег повалил гуще, но суда, по-прежнему залитые зловещим заревом, казались до жути беззащитными и беспомощными.
Кипя от гнева, Тэрнер застыл как вкопанный возле торпедного аппарата левого борта. Грозные трубы, освещенные пламенем пожара, были изготовлены к залпу. Жерла их нависли над водой, на поверхности которой вспыхивали отблески пожара. На сиденье наводчика, расположенном над центральной трубой аппарата, он сразу же разглядел Ральстона.
— Ральстон! — Голос Тэрнера был резким, повелительным. — Я хочу поговорить с вами!
Быстро обернувшись, Ральстон поднялся с сиденья и, спрыгнув на палубу, очутился лицом к лицу со старпомом. Оба они были одинакового роста, и глаза их встретились — голубые, неподвижные, встревоженные глаза Ральстона и темные от гнева глаза Тэрнера.
— В чем дело, Ральстон, черт побери? — проскрежетал Тэрнер. — Отказываетесь выполнить приказ?
— Нет, сэр. — Голос Ральстона был спокоен, но в нем чувствовалось какое-то напряжение. — Это неправда.
— Неправда? — Глаза Тэрнера сузились, он едва сдерживал свою ярость. — Тогда какого дьявола вы заявляете, что не хотите обслуживать аппарат? Намерены перещеголять кочегара Райли? Вы что, рехнулись?
Ральстон ничего не ответил.
Приняв молчание юноши за дерзкий вызов, Тэрнер взорвался. Схватив Ральстона за отвороты канадки сильными пальцами, старший помощник притянул торпедиста к себе.
— Я задал вопрос, Ральстон, — сказал он тихо. — Ответа я не слышал. Я жду. Что это все значит?
— Ничего, сэр. — В глазах Ральстона была лишь печаль, но не страх. — Я… я просто не хочу этого делать, сэр. Я не могу… не могу топить наше же судно! — Теперь в его голосе звучала просьба и, пожалуй, отчаяние, но Тэрнер остался глух к ним. — Почему судно должно погибнуть, сэр? — вырвалось у юноши. — Почему? Почему?
— Не ваше дело, дьявол вас побери! Но я все-таки объясню. Из-за этого танкера весь конвой подвергается опасности! — Тэрнер почти вплотную приблизил свое лицо к лицу Ральстона. — У вас есть обязанности, вы должны выполнять распоряжения
Ральстон не двинулся с места.
— Но ведь есть другие торпедисты, сэр! — воскликнул он, умоляюще взметнув ввысь руки. Что-то в его голосе заставило одуматься ослепшего от гнева Тэрнера. Он вдруг понял, с ужасом понял, что этот мальчик в отчаянии. — Почему не могут они?.
— Пусть грязную работу выполнит за вас кто-то другой? Вы это хотите сказать, не так ли? — с убийственной насмешкой произнес Тэрнер. — Хотите, чтобы другие сделали то, что не желаете делать сами, вы, заносчивый сопляк! Связь! Передайте мне свой аппарат. Свяжусь с мостиком.
Взяв телефон, старший помощник взглянул на Ральстона, который, медленно взобравшись на свое сиденье, склонился над расчетной таблицей.
— Первый офицер? Говорит старпом. Здесь все готово. Командир на месте?
— Да, сэр. Сейчас позову. — Положив трубку, Кэррингтон подошел к командиру. — Сэр, докладывает старпом…
— Минуту! — поднятая рука, напряженность в голосе командира заставили Кэррингтона умолкнуть на полуслове. — Посмотрите. Что вы думаете на этот счет?
Веллери показал на «Вайтуру», не замечая фигуры адмирала, облаченной в дождевик. Понурив голову, Тиндалл что-то бессвязно бормотал себе под нос.
Кэррингтон посмотрел туда, куда указывал командир. На шлюпке, на ходу опущенной с танкера, отдали фалинь. Смутно различимый сквозь густой снег, битком набитый людьми, вельбот быстро отставал от судна, над которым повисло плотное облако дыма — настолько быстро, что Кэррингтон тотчас сообразил, в чем дело. Обернувшись, он увидел потухший взор Вэллери — его усталые, постаревшие глаза. Кэррингтон медленно кивнул:
— Танкер увеличивает ход, сэр. Он на плаву, управляется… Что вы намерены предпринять, сэр?
— Да поможет мне Бог, у меня нет выбора. «Викинг» молчит, «Сиррус» молчит, от нашего акустика также нет никаких донесений. А эта подлодка все еще рыщет… Сообщите Тэрнеру о случившемся. Бентли!
— Да, сэр?
— Передайте на «Вайтуру». — Губы Вэллери были сжаты добела, глаза, наполненные болью, потемнели. — «Покинуть судно. Через три минуты вас торпедируем. Это последнее предупреждение». Лево двадцать градусов!
— Есть лево двадцать!
«Вайтура» легла на север, двигаясь под углом к курсу конвоя. «Улисс» пошел почти параллельно танкеру, чуть отстав от него.
— Средний вперед, штурман!
— Есть средний вперед!
— Штурман!
— Слушаю, сэр?
— Что там говорит адмирал? Вы не можете разобрать?
Наклонившись к Тиндаллу, Карпентер прислушался, затем покачал головой. С его меховой шапки упали хлопья снега.
— Прошу прощения, сэр, но из-за пожара на танкере невозможно что-либо расслышать… По-моему, он что-то напевает, сэр.
— О Боже! — Вэллери повернулся, потом медленно поднял голову. Даже такое ничтожное усилие было невыносимо для него. Вытянувшись, он посмотрел на «Вайтуру». На танкере снова мигал красный сигнальный фонарь. Командир попытался было прочесть светограмму сам, но писали слишком быстро. Возможно, просто глаза его переутомились, а возможно, он был уже не в состоянии думать… В этом крохотном алом огоньке, вспыхивавшем между двух половин гигантского занавеса из пламени, медленно, торжественно, неизбежно смыкавшихся вместе, было что-то загадочное, гипнотическое. Потом алый огонек потух, потух так неожиданно, так внезапно, что, услышав голос Бентли, Вэллери не сразу понял смысл его слов.