Полярный мишка
Шрифт:
Судя по количеству шагов, а я насчитал тогда их очень много (точное число я не скажу, так как умею считать всего до десяти), мы ушли довольно далеко от его дома. В рюкзаке скучно, вот я и начал считать шаги Мити.
Считаю я весьма интересно. Например, девять раз по девять и еще шесть – это ваше, человеческое, девяносто шесть.
Кстати, ходит Митя мягко, почти что парит.
Пришли. Он поставил рюкзак на что-то холодное, сам сел рядом и тяжело, протяжно так вздохнул. У него что-то случилось? Или он просто устал? Да нет, не мог он устать.
Хорошо, что люди не умеют читать мысли игрушек, а то бы они сильно удивились тому, как ругаются плюшевые медведи вроде меня.
Кстати, я же совсем забыл рассказать о себе. Рассказывать, правда, особенно и нечего, но все же. Размером я не сильно велик, но и не мал. Как раз, чтобы поместиться в рюкзак. А еще я белый. Да, меня в магазине называли полярным мишкой, а одна девушка, продавщица, – Поли. Может это мое имя? Поли. Я игрушка, мне имен не нужно. Морда у меня совсем не похожа на настоящую. У живого медведя она острая и свирепая, а у меня какая-то детская, совсем милая. Как у игрушки. Если бы я не был на мальчишеской полке, то мог бы легко подойти и девочкам.
– Опаздывает, – послышался голос Мити.
Кто опаздывает? Мы кого-то ждем? Это он про своего неизвестного друга? Интересно, насколько он уже опаздывает. Нехорошо же опаздывать, да? Тем более в такую холодину. Сколько можно ждать?
Я быстро начинаю злиться, характер у меня не из приятных. Если бы только я мог говорить.
– О, вот она, – снова сказал сам себе Митя.
Она? Что? Его друг – девчонка? О, нет, только этого не хватало. Так вот почему он не сказал маме про своего друга! Потому что он – она!
Глава 2
Судя по шороху, который я услышал из своей темницы, Митя быстро встал, а потом пошел.
– Привет, – услышал я резкий голос какой-то девушки.
Как-то уж слишком резко она сказала это свое «привет». Обычно так начинают неприятные разговоры. Хотя откуда мне знать, я же всего лишь кучка ткани, набитая ватой.
– Привет, Ангелина, – ответил ей Митя.
Ангелина. Милое имя. Интересно, какая она? У нее светлые волосы? Было бы очень славно, если бы они были белыми. Мне лично очень понравилось бы, если у девушки по имени Ангелина были бы белые волосы, как у настоящего ангела. Только бы вылезти из этого рюкзака.
– Что ты хотел?
Не лучшее начало вечера, думал я.
– У тебя завтра День рождения, – буркнул Митя.
Он боится, думал я. У него такой голос, будто сейчас решится вся его судьба. Будто в эту минуту он должен был сделать что-то такое, от чего бы решилась его жизнь. Он любит ее.
– Я знаю, давай быстрее. Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел меня с тобой.
– Тут никто нас не увидит.
Она что, стесняется его? Да какого черта тут происходит? Почему Митя говорит таким тихим, сдавленным голосом? А почему она такая злая?
– Все
– Хорошо, я хотел… – начал он, но тут же стих.
Свет. В рюкзак как будто прожектором посветили. Неужели свобода? Неужели я вылезу из этой клетки? Наконец-то!
Митя взял меня обеими руками и вытащил из рюкзака. Яркий свет ударил мне в глаза, поэтому я не сразу смог осмотреться. Но уже через секунду все померкло. Оказалось, что свет и не был таким уж ярким, просто мои глаза отвыкли даже от такого.
Мы были в каком-то безлюдном месте. Я видел пока что только небо, синее, лишь местами украшенное облачками. Красота. Митя, подержи меня так, я хочу посмотреть на небо подольше. Но он не услышал. После неба я увидел его лицо. Без очков. Зачем он их снял? Надел линзы? Или он просто стесняется? Точно любит ее.
– Вот, – резко протянул он меня этой девушке, Ангелине.
Черные волосы. Черные как смоль. Чернее я никогда не видел. Теперь понятно, почему она такая резкая. Будь у меня такое ангельское имя и такие дьявольские волосы, я бы тоже всем грубил и хамил.
– Что это? – презрительно спросила она, бросив на меня еще более презрительный взгляд.
Так на меня не смотрел еще никто. Даже неловко стало. Похоже, я ей не нравлюсь.
– Это подарок. С Днем рождения тебя, – все так же тихо говорил Митя.
Подарок? Я? Что? Нет! Только не это! Она мне совсем не нравится! Митя, одумайся! Она же злая! И ты такую любишь? Ей не нравятся мишки. Девушки, которым не нравятся плюшевые мишки, плохие. Их нужно обходить стороной. Ничего хорошего она тебе не сделает. Это я тебе как друг говорю.
– Подарок? Вот это? – она сделала паузу, поднесла ко рту кулак, а потом разразилась смехом.
– Тебе не нравится? – он опустил руки вместе со мной.
Подними, не надо так низко опускать. Лапы же можно испачкать.
– Ха-ха, до чего же ты смешон и глуп. Вот почему вся школа над тобой смеется! Я-то думала, что ты мне что-то нормальное подаришь, а ты притащил какую-то дурацкую игрушку.
Дурацкую? Да как ты смеешь?
– Извини, – промычал Митя, опустив голову.
За что он извиняется? Митя? Ты что? Гони ее к черту, не нужна нам такая! До чего же все это глупо. Надо же было влюбиться в такую злюку.
– Я не знал, что тебе не понравится, – продолжал он.
– Все ты знал. Кому нужны эти игрушки? А? Что с ними делать вообще? – смеющимся голосом говорила она.
Как что делать? Со мной можно играть, меня можно поить чаем, обнимать во сне. А когда тебе будет грустно, то лучшего средства, чем объятия со мной, тебе не найти! Неужели она не понимает таких простых вещей?
– Я не знаю, – ответил Митя.
– Лучше бы телефон подарил, – бросила она, – или цепочку, но не это.
И она развернулась. Ушла.
Митя стоял. Я не видел его лица, но почему-то мне казалось, что он очень сильно расстроился. А потом я почувствовал его руки у себя под лапами. Он обнял меня.