Полынь и порох
Шрифт:
– А это еще что? – Лиходедов вытянул шею и принюхался.
Барашков с видом знатока повел носом:
– По-моему, авиационный бензин.
– Ого, у красных где-то целая эскадрилья?
– А ты что думал? Да у них весь Императорский воздушный флот! Только вот спецов они почти всех перебили. Сдуру.
Тут наблюдатели увидели торопливо идущую к ним со стороны штаба группу красных начальников вместе со Степашечкиным. Пенсне интенданта тревожно поблескивало на солнце, а под мышкой торчал желтой кожи портфель.
Дымя
Когда разгоряченные красные хозначальники убрались восвояси, Степашечкин остался в прокуренном помещении наедине с графином холодной воды. Выпив залпом все подчистую, он прохрипел:
– Ну? А вам чего? Стучать надо!
Из приоткрытой двери невинно улыбались Барашков и Лиходедов.
– Мы красные бронеотрядчики из экипажа товарища Белкина, – бойко начал Алексей.
– За кожаным обмундированием. Вот наряд, – вставил Вениамин.
– Нашли время, – устало пробурчал Степашечкин и, взяв керосинку, пошел на склад.
Вернувшись, бросил на стол два кожаных комплекта – штаны, краги и фуражки с ушами.
– Вот, мечта буржуйского авиатора. Франция.
– У-х! – выдохнули партизаны.
– Пользуйтесь. Тем, кто их заказывал, они уже не понадобятся.
Не удержавшись, амуницию начали примерять тут же.
Федор Ильич сначала запротестовал, но юношеский восторг бронеотрядчиков был таким искренним, что интендант только грустно вздохнул и, присев на край стола, пробормотал: «Господи, и за что же это нам всем…»
Из невеселых раздумий его вырвал бодрый голос Вениамина:
– Не грустите, господин красный интендант, ибо как говорится: «Воля есть – победа будет». Алешка, как ты думаешь, может, пора господину капитану привет передать?
Степашечкин возмущенно задохнулся:
– Какому еще господину? Что вы тут городите, молодые люди?!
– Да успокойтесь, Федор Ильич, – мягко улыбнулся Алексей, на всякий случай сжимая за спиной браунинг. – Ротмистр Сорокин вам кланяться велел. Нас к вам направил, да мы, как видите, сами устроились.
После произнесенного пароля и встречных вопросов «школьный учитель» перекрестился и сказал: «Ну, слава Богу!»
На протяжении еще четырех дней бронеотрядчики приходили на склад, выписывая всякую мелочь: продукты, летные очки и прочее. За время краткосрочных конспиративных встреч Степашечкин им передал много секретной и чрезвычайно полезной для корниловцев информации. Все нужно было запоминать.
Но относительно «груза» сведений не было. Кроме того, что всю кашу, по всей видимости, заварили немцы.
– Их эмиссар по фамилии Шулль, – говорил Федор Ильич, – не раз посещал нас со всякими инспекциями относительно снабжения пленных немцев, воюющих теперь за большевиков. В последний раз подручный майора фон Бельке посещал Сиверса в Матвеевом Кургане. А насчет моряков… Был у меня один
Шулль больше не наезжал, а недавно отношения между командармом и германским генеральным штабом резко остыли. Видно, не досталось немцам то, за чем отправляли моряков, и они думают, что Сиверс их кинул. Хотя это вряд ли. Я думаю, Сиверса самого кинули его люди. Один из которых наверняка работал на немцев.
К сожалению, интендант Степашечкин оказался прав только наполовину.
В Киеве среди офицеров германского генерального штаба разнеслась весть: майор фон Бельке пребывает в ярости. Такое состояние руководителя отдела спецопераций продолжалось вторые сутки.
– Мерзавцы! Свиньи! – орал на подчиненных майор. – Что я должен докладывать наверх? Что ваш первый протеже исчез в степи вместе с половиной груза? А другая половина где? Где Федорин? Чертов Шулль! Где ваш второй человек?
– Но, герр майор… – лопотал красный, как помидор, Шулль. – Наш связной докладывал… Вторая часть, возможно, у…
– Да что б вы утопились с вашим Цен… Цин…
– Ценципером.
– К свиньям жида! Отвечаете вы, лейтенант! Найдите полковника Федорина и объясните ему, что мне нужен весь груз, где бы он ни находился – у белых, красных, желтых… Да хоть у самого дьявола в пасти! А иначе я ему все вспомню. И вам тоже. Убирайтесь!
Щелкнув каблуками, как это умеют делать только немцы, Шулль выкатился в коридор.
– Помяните мое слово, нас ожидают серьезные перемены, – задумчиво сказал капитан Штраубе капитану Лемке, – по крайней мере в отношениях с большевиками.
– Почему, Клаус?
– Потому, дорогой Отто, что они слишком много нам должны.
Глава 12
«В направлении на Екатеринодар Добровольческой армии предстояло пересечь Владикавказскую железную дорогу. Узловые станции Тихорецкую и Сосыку занимали крупные силы красногвардейцев, по дороге ходили бронированные поезда. Чтобы избежать боя с ними, штаб прибегнул к ложным вылазкам в западном направлении, а затем, из станицы Веселой, армия круто повернула на юг».
Из дневников очевидца
Колонны добровольцев двигались всю ночь и к утру подошли к станице Новолеушковской, где под прикрытием корниловского полка, занявшего станцию, была предпринята попытка пересечь железнодорожную насыпь. Но сделать это с ходу не удалось. Остановленный разрывом полотна большевистский бронепоезд начал бить по развернувшейся колонне прямой наводкой. К тому же подтянувшийся из Тихорецкой крупный отряд ростовских рабочих, перемешанных с моряками-балтийцами, залег за насыпью, «заткнув» собой образовавшуюся брешь.