Полынь и порох
Шрифт:
Больше в Заплавы никто из руководителей штаба Степного отряда не наезжал. Ограничивались приказами генерала Попова, передаваемыми с вестовыми или офицерами связи.
Дальнейшая ситуация складывалась следующим образом: пока Заплавская, а в дальнейшем Южная группа войск отбивалась от красноармейских наскоков у Новочеркасска, Северная группа под командованием генерала Семилетова разрабатывала собственную стратегию взятия донской столицы, постепенно ослабляя Южную группу отзывом частей на александро-грушевское направление.
Вскоре
После перевода на северное направление Новочеркасского полка атаки красных на основную позицию у Заплав и на кривянском направлении усилились. Ежедневный орудийный огонь приобрел совершенно другой характер – мощный и планомерный. Подошедшие из-под Тихорецка артиллерийские батареи буквально засыпали станицы снарядами.
– Хорошо хоть тепло стало, – успокаивал себя Мельников, сидя в траншее и делая очередную зарубку на прикладе винтовки.
– Ты винтовки считать должен, а не зарубки, – всерьез утверждал Шурка. – Возьми в среднем по двенадцать или по пятнадцать большевиков на приклад и считай… Ты ведь уже третью меняешь?
– А тех, что шашкой, куда? – Серега на минутку задумался. – На ножны, тяни их налево?
– Я же тебе говорю, возьми по пятнадцать. Зачем еще ножны портить?
– По-ортить! – передразнил Мельников. – Тоже мне, грамотей… А как же я разберу, кого, сколько и как?
Пичугин не сдавался:
– Можно подумать, тебя награждать собираются по отдельности за рубленых и стреляных.
– И за напуганных, – хихикнул Алешка. – А что, пятеро напуганных Пичугой за одного стрелянного Мельниковым, как?
Но Мельников вместо привычного гогота, которым он обычно встречал лиходедовские шутки, только слабо ухмыльнулся:
– А наградить бы не мешало. Вон, говорят, в Добрармии и нашивки в полках свои, и награды собственные, и звания присваивают. А у нас только пушки с позиций Походный забирает, в тряпки его душу. У Некрасова на всю армию две осталось!
Над головами друзей с воем пролетел снаряд, грузно бухнувшись неподалеку.
– Давайте, не стесняйтесь, господа-товарищи, мать вашу за ногу, – пробурчал Серега, вытряхивая из светло-русой челки чернозем. – Нам все равно ответить нечем!
Брешь в обороне после ухода новочеркасцев заполнил растянувшийся заплавский полк, вобравший в себя почти всех конных ординарцев, работников штаба и тылового обеспечения.
– Вроде сызнова засобирались, – объявил сотник, разглядывая равнину в цейсовский бинокль. – Давайте, хлопцы, наизготовку! Дадим антихристам фарша на тефтели!
– Четвертая пытка! – решил пошутить Шурка, протирая очки. Надев их, он вдруг замер, привстав на носки, и показал куда-то пальцем:
– Эй, братцы, похоже, есть на небе Бог, а на земле Денисов! Теперь будет чем атеистам оппонировать!
– И нам аккомпанировать! – добавил Серега. – И как ты углядел? Но чой-то он перед окопами мчит?
Женькин экипаж мчался изо всех двух лошадиных
– Гранатой их надо! – взвизгнул Шурка, бросая винтовку за бруствер и пытаясь выпрыгнуть из окопа.
– Куда?! – Мельников еле успел ухватить Пичугина за шинель, и тот скатился вниз.
Денисов словно услышал Пичугина. Вырвав чеку зубами, он, не оборачиваясь, швырнул лимонку высоко через голову назад. Перелетев экипаж, граната разорвалась в воздухе, так и не достигнув земли. Трое красных сразу полетели через головы своих лошадей. Еще одного метким выстрелом уложил кто-то из казаков, а остальные ни с чем повернули обратно.
– Я вам снаряды привез! Много! – под восторженный свист партизан кричал спасшийся «чудотворец», спрыгивая с козел перед батареей Некрасова. – Разгружайте, а я сейчас! Алешка, Шурка, Серега! Где вы?
– Тута мы! – замахали друзья.
А Пичугин, забыв про выброшенную винтовку, бросился обнимать своего вечного насмешника:
– Ура! Молодец! Жив!
– Ты что, от большевиков ехал? – удивился Алешка, все еще не веря, что все так хорошо закончилось.
Мельников осуждающе качал головой:
– Ну ты, Жека, и устроил цыганочку с выходом. Рехнулся?!
Денисов сказал:
– Я от раздорцев. Их конница у красных пушку отбила, и я сразу туда, к ней… Взял половину снарядов – и к вам. С той стороны гладко, воронок мало, да у меня колеса вот-вот отвалятся!
Женька ругнулся и, тяжело выдохнув, уселся на край окопа.
– Коленки дрожат немного… А от гранаты этой весь тарантас в дырках. Да черт с ним! В штабе новость, не слыхали? У Раздорской контрразведчики фотографа Ценципера поймали. Взял, гад, из лазарета подводу с ранеными и поехал. Да ты, Алешка, не переживай, с Ульяной все в порядке. Командование думает, что этот чокнутый диверсант к северным собирался. Ха-ха! Штаб Походного теперь в Раздорах на корабле плавает.
– Вот черт! – сплюнул Лиходедов.
– Мать его… – начал Мельников.
Шурка сказать ничего не успел, потому что был прерван Денисовым.
– Не понимаю, почему начштаба просил меня, как вас увижу, это сообщить и, по возможности, вас доставить? Что за тайны?
Не ответив Денисову, Мельников обратился к Шурке:
– Слышь, Пичуга, надо искать винтовку и ножками отсюда перебирать. А то обстрела давно не было, тяни его налево.
– Домчишь до штаба? – спросил «чудотворца» Лиходедов.