Полынь скитаний
Шрифт:
На мяшряпе не только веселились, но и беседовали, старшие наставляли младших, поэтому невежу уйгуры называли «мшрп крмигн» [33] . Кроме того, это был и круг верных друзей, готовых разделить радость и поддержать в скорби.
Дунгане – китайские мусульмане, – жившие в Кульдже, по наблюдениям Елизаветы Павловны, были крупнее, крепче и мускулистее китайцев, с мужественной осанкой и слегка выпученными глазами, и, в отличие от китайцев, они никогда не уродовали женщинам ноги. Разговаривали дунгане по-китайски, жилье тоже строили на китайский лад. Главным в доме был мангал, который топили каменным углем, напротив него в потолке пробивали большое отверстие. Обед обычно начинали
33
Не видевший мяшряпа (уйгур.).
Дунгане не отдавали своих дочерей за неверных. Интересно, что при этом они сами часто женились на китаянках, но детей воспитывали в исламе. Дубровины заметили, что соседи-дунгане отличались строгостью семейных нравов и совершали в строго определенное время намаз.
Дунгане отличались храбростью и решительностью, но вместе с тем вспыльчивостью и склонностью к ссорам – даже разговаривая между собой, они размахивали руками, то и дело вскакивали с места, жилы на шее и висках у них вздувались. Настроение у них менялось очень быстро: только что они говорили мирно и громко смеялись, и вот уже хватались за ножи, которые носили с собой с раннего детства. Китайцы называли дунган злыми.
Мужчины и женщины у дунган одевались одинаково: распашная куртка с застежкой на правом боку и широкие штаны. Одежда отличалась цветом: старухи носили белую, молодые женщины красную, украшенную вышивкой, мужчины голубую. Сами шили матерчатую обувь – белые чувяки.
Дунгане
Жившие в Кульдже русские казаки отличались трудолюбием, верностью православной вере, аккуратностью и чистоплотностью. У них в доме не было ни одной грязной вещи: даже черенки кочерги, сковородника, лопаты для посадки хлеба в печь были чисто выскоблены.
Как-то бабушка с Риткой зашли в один казачий дом. Девочка, ровесница Риты, нянчила грудного младенца. Ритка глянула на светленькую, чистую, прямо сияющую чистотой девочку, на белоснежный чепчик и распашонку ребенка – и засмущалась своих исцарапанных рук, пыльных ног. Правда, нужно отметить, что новая знакомая никогда не сидела в тюрьме, подобно Ритке, и в отличие от нее была совсем домашним ребенком.
Со всеми соседями, даже с воинственными дунганами, Дубровины умели сохранять мир.
Елизавета Павловна начала шить соседям на заказ, чтобы прокормить семью. Был у них и другой источник дохода: из разговора мамочки и бабушки Ритка узнала, что их взял под свое покровительство некий Судабаев. Он был коммунистом, но хорошо знал дедушку Дубровина и из уважения к нему принял на себя заботу о его семье, поддерживал их деньгами и продуктами. Вот и еще раз твоя доброта, милый дедушка, помогла твоим близким…
Риткина радость
Ритка хорошо запомнила Кульджу: сонные улицы, полные высоких пирамидальных тополей и карагача [34] . Это дерево непростое. Ханы Средней Азии и иранские шахи любили отдыхать на диванах из карагача: он приносит в дом тонкий и терпкий аромат, который успокаивает и расслабляет хозяина жилища.
34
Карагач – мелколистный вяз.
Неповторимым ароматом наполняли окрестности также заросли невысоких колючих кустов джигиды с воздушным облаком узких серебристых листьев и душистых цветов – самых душистых в мире. Лидочка после тюрьмы не отходила от Веры Константиновны, жалась к ней испуганно, мешая
Ритка же, напротив, как дикий зверек, не могла насытиться волей и солнцем, сбегала от матери и бабушки и не спеша, наслаждаясь свободой передвижения, исследовала окрестности, запоминала все тропинки и дорожки на случай опасности, жевала терпко-сладкие, мучнистые плоды-костянки джигиды, исцарапанными в кровь руками собирала на нитку бусы для Лидочки.
Был бы жив дед Дубровин, он рассказал бы внучке, как лечил свежими листьями джигиды – лоха узколистного – гнойные раны, как прописывал отвар при тяжелой лихорадке и воспалении желудка. Многое мог бы поведать Ритке дед – искусный лекарь и травник, но тело его покоилось в общей могиле, вырытой наспех чекистами, а душа – в небесных селениях, где не нужны ни отвары, ни примочки, ибо там несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная.
Ветер разносил аромат джигиды на несколько километров, а вокруг и без того чудесно пахло белой акацией, яблоками, персиками. В садах Кульджи, самого влажного района засушливого Синьцзяна, росло множество цветов: розы, пионы, георгины, а кусты душистой сирени были высокими как деревья. Соловьи заливались всю ночь, Ритка просыпалась, слушала искусные трели и снова засыпала, сердце билось медленно, ровно, дышалось сладко.
Как-то Ритка заснула в мякиннике [35] рядом со старой водяной мельницей и мирно спала, зарывшись по горло в мякину. Мать и бабушка искали ее и даже пробегали мимо мельницы, но не разглядели среди светлой мякины маленькую русую головку. А малышка выспалась и спокойно отправилась домой.
Будь это обычное, мирное время – не видать бы Ритке такой свободы. Сидела бы девочка дома возле матери и бабушки, училась шить да вышивать. Но время на ее долю выпало совершенно необычное: тюремное заключение, гибель мужчин семьи, потеря родного дома – все это сильно изменило и мамочку, и бабушку.
35
Мякинник – сарай, помещение, в котором хранится мякина – отброс, получающийся при молотьбе хозяйственных растений. Мякина состоит из мелких, легкоопадающих частей колосовых и бобовых растений, вроде обломков колосьев, цветочных колосков, стручьев, обрывков, стеблей и прочего.
Вера Константиновна из тюрьмы вышла совершенно больная. От пережитого стресса ее волосы не только поседели, но и начали обильно выпадать: стоило ей провести расческой по редким седым прядям, как все они оставались на расческе. Бабушка состригла дочери оставшиеся волосы, и Верочка каждый раз пугалась, проводя исхудавшей до прозрачности рукой по седому ежику вместо густой и пышной прически.
Иногда молодая женщина забывалась и начинала петь, но из перерезанного горла вылетал лишь хрип, который приводил Верочку в угнетенное состояние духа. Очень тосковала она и по мужу, часто вспоминала их совместные мечты о русском Харбине и таежной Барге.
Бабушка Елизавета Павловна тоже ослабла и часто покашливала – этот кашель был ранним предвестником туберкулеза. Сильная слабость не позволяла ей заняться воспитанием своевольной старшей внучки вплотную, и она покорилась, только ворчала на Ритку, называя ее бродяжкой. И малышка вдоволь бродила по окрестностям.
В огородах Кульджи вызревали самые сладкие овощи и фрукты, которые досыта кормили своих трудолюбивых хозяев. Вокруг казармы росли урючные деревья, стучали в окна своими ветвями с желтыми тяжелыми абрикосами. Плоды сыпались на траву, на дорожки, манили красным румянцем, их собирали для сушки, варенья, пастилы. Те, что не успевали собрать, сохли, но даже такие, сухие, они прекрасно подходили для компота. Местные называли их сладкокостным урюком. Осыпавшиеся плоды часто поднимали только ради того, чтобы разбить косточку и закусить сладким ядром.