Полыновский улей
Шрифт:
Он, как всегда, говорил спокойно и рассудительно. Услышав его голос, все почувствовали некоторое облегчение и даже не задумались, правильно ли они поступают, когда, по совету Вольта, стали складывать в чемодан приготовленные для Ани подарки.
Вольт сходил в столовую, принес несколько пирожных, апельсинов, кулек конфет.
— У нее три брата — пусть полакомятся! — объяснил он. — А теперь остается одно — доставить посылку по адресу. Я предлагаю поручить это дело Олегу. Он живет рядом с Аней. А мы проводим его до половины дороги. Кстати, и вьюга утихла. Закончим наш праздник коротким
— Приказ директора — закон! Не будет ли еще каких указаний? — Олег изогнулся вопросительным знаком.
Шутку приняли холодно, без смеха. Даже Вольт недовольно поморщился.
Олег выпрямился, покраснел и, чтобы скрыть это, нагнулся, подхватил чемодан.
— Идемте, что ли!..
На улице было тихо. Снега намело видимо-невидимо. Казалось, что дома осели, опустились в землю на целый метр. На углу ветер набросал высоченный сугроб — до окон первого этажа. Звуки тонули в пушистых снежных завалах.
— Как пойдем? — спросил Олег.
— Через карьер, — ответил Вольт. — Там ближе...
Олег свернул налево — к карьеру, откуда вывозили песок для городских строек. По карьеру вилась дорожка — самая короткая между двумя концами города, раскинувшегося широкой подковой. Дорожку занесло вьюгой, но ребята столько раз ходили по ней, что не боялись сбиться с пути. Они растянулись длинной цепочкой и зашагали по глубокому снегу, стараясь ступать в следы, оставленные Олегом.
Вольт надеялся, что на улице ребята снова развеселятся. Он попробовал затеять игру: сгреб мягкий сыпучий снег, швырнул его через голову на идущих сзади и приподнял воротник, ожидая, что в его спину ударит ответный снежок. Но никто не ответил на заигрывание. Только снег хрустел под ногами.
«Промазал... Не заметили!» — подумал Вольт и опять запустил снежком.
— Хватит! — угрюмо сказал кто-то.
Вольту стало холодно от этого недружелюбного тона. Так с ним никогда не разговаривали. Он прислушался. Ему показалось, что сзади шепчутся. И он испугался: вдруг кто-нибудь видел, как он выбросил Анину записку! Ему представилось, как эта новость пробегает по цепочке одноклассников. Он не выдержал и обернулся... Нет, никто не шептался. Ребята шли молча, глядя под ноги, подавленные неприятным происшествием.
Вольту полегчало.
— Что приуныли! — крикнул он. — Не такая уж она чувствительная натура!
Ему не ответили.
Чтобы не расплакаться дома, Аня, несмотря на уговоры огорченной матери и братьев, вышла на улицу. Сначала она бродила по сугробам вдоль темных домов, останавливалась вдали от фонарей и, закусив губы, вытирала катившиеся градом слезы. Потом, увидев какого-то запоздалого прохожего и не желая встречаться с ним, она свернула в проулок и присела на бревно, лежавшее у дороги.
Она никого, кроме себя, не винила. Отец и мать с детства учили ее искать причину любого несчастья в себе. «Что же я такое сделала? Почему они не пришли? Чем я их обидела? — думала Аня и, наконец, нашла ответ на эти вопросы. — Ну, конечно! Ушла тайком, как дурочка! Спасибо даже не сказала, не попрощалась с родителями Вольта! Ребята подумали, что я не хочу приглашать их к себе!»
Эта мысль ужаснула ее. С какими глазами
Слезы у Ани высохли, и она побежала. «Только бы свет горел!» — твердила она про себя.
В карьере снег лежал таким толстым пластом, что девочка не смогла бежать. Идти и то было трудно. На каждом шагу она проваливалась по колено и чувствовала, как холодит ноги снег, попавший за голенища валенок.
До противоположного обрывистого края карьера по хорошей дороге можно было пройти минут за десять. Но Ане потребовалось полчаса, чтобы преодолеть заваленный снегом котлован. Дойдя до крутого подъема, она остановилась, чтобы перевести дух, и осмотрелась. Вьюга изменила знакомые очертания карьера. Слева и справа от дорожки раньше желтели отвесные песчаные стены. Теперь они пропали. Снизу их закрывали сугробы, а сверху ветер налепил толстый снежный козырек, который нависал над сугробами.
«Как он только держится? — удивилась Аня и прислушалась: ей почудилось, что козырек оседает под своим весом и скрипит. — Сейчас рухнет вниз!»
Но снежный карниз все так же висел в воздухе, чудом удерживаясь за верхнюю кромку котлована, а скрип продолжал доноситься до девочки. Что-то подхватило Аню, и она, скользя и увязая на засыпанной снегом дорожке, вбежала на гребень карьера. Навстречу ей двигалась вереница унылых фигур. Они, видимо, потеряли дорогу и медленно брели по целине. Передняя фигура тащила по снегу чемодан.
У Ани от счастья дрогнуло и замерло сердце. Она остановилась. Рой мыслей пронесся в ее голове. «Картошка еще не остыла — она на пару... Мамочка не рассердится, что поздно... Алешу только будить не стоит... А сардельки? Часть полопалась в кипятке... Сколько же можно их варить! Но ничего! Худые она оставит своим! Да! Еще чай... Это быстро!.. Но какие же молодцы! Все-таки пришли!.. Дорогие мои!»
— Ребята-а! — закричала Аня, прижав руки к груди.
Олег остановился.
— А-анька! — услышала она радостный возглас.
И сразу же закричала, замахала руками вся цепочка. Олег закинул чемодан за спину и побежал к Шестеровой, высоко вскидывая колени. Вдруг он как-то странно уменьшился и исчез вместе с чемоданом. Послышался глухой шум и приглушенный крик. Потом что-то зловеще зашуршало — и большой кусок снежного карниза обрушился вниз. Там, где только что белел снег, зияла пустота.
Когда на виду у всех гибнет человек, многие теряются, не знают, за что браться. Нужен какой-то толчок, чтобы привести людей в движение. В такие секунды первое слово часто решает судьбу попавшего в беду. Найдется смелый человек — и другие бросятся за ним спасать погибающего. Но стоит трусу опередить события и удариться в панику, как страх может передаться и остальным.