Полюби меня снова
Шрифт:
– Мне совершенно неинтересно знать, о чем он мог тебе поведать три недели назад, – резко оборвал ее Росс. – Мои отношения с Эдэмом не имеют к тебе никакого отношения. Хотелось бы, чтобы ты уяснила это прямо сейчас. Полтора месяца назад я решил порвать с тобой окончательно. Это одно. Второе – Эдэм сейчас в таком возрасте, когда бунт Неизбежен. Потакать ему я не намерен. Возможно, я слишком закрутил гайки, но ты здесь абсолютно ни при чем. Между нами давно все кончено. А после той ночи я убедился в этом еще раз.
Она
– Говори, что хочешь, но я тебе не верю, – сказала она так тихо, что, возможно, он и не услышал.
Заболело сердце. Господи, как ему хочется расстаться с ней! Что же делать? Конечно, она виновата… Теперь-то она знает, как легко потерять любовь и как трудно вернуть ее. Но неужели он не понимает, что не сможет вычеркнуть ее из своей жизни, даже если и очень захочет.
Он повесил трубку, а она свою долго прижимала к щеке, будто это был драгоценный сосуд, в котором находилось все самое хрупкое и нежное, что связывало ее и Росса. А потом, спохватившись, резко бросила трубку на рычажки. Что это она, в самом деле? Где же ее гордость? Достала бумажную салфетку, поднесла к глазам. Потом позвонила домой прислуге, управляющему домом, предупредила о возможном появлении Эдэма. Сообразила, что следует отменить назначенную встречу, потому что заниматься оформлением чужого дома она уже не в состоянии.
Прошли сутки. Росс ей не позвонил. Она звонила несколько раз сама, но к телефону все время подходила какая-то Линда и на расспросы Дайаны отвечала, что Эдэм пока еще домой не вернулся.
Дайана не находила себе места. Если бы он отправился в Хьюстон, то давно уже был бы у нее, думала она.
Часов около шести пришел Брюс. Когда открыла дверь, улыбнулась ему через силу.
– Вижу, никаких новостей, – сказал он, проходя на кухню. В руке он нес коробку. – А я ужин принес. Пиццу. Твою любимую. С анчоусами.
Почему-то сейчас ей меньше всего хотелось анчоусов.
– Я совсем не хочу есть, – сказала она несколько резко. Спохватившись, добавила: – Ужасно расстроена, Брюс. С Эдэмом могло…
– Уйми свое воображение! – оборвал он ее, снимая и вешая на спинку стула пиджак. – Кроме вреда, это тебе ничего не принесет. – Взглянув на нее, он улыбнулся. – Сделаем так! Сейчас поужинаем, а потом бери мою машину и жми в Ориндж. На месте разберешься, что к чему. Посмотри на себя – изводишься совершенно напрасно. Какая-то бестолковая Линда заводит тебя с пол-оборота. Возможно, к тому времени, как доберешься, Росс с Дэвидом разыщут беглеца.
– Я не могу взять твою машину. Я лихачу за рулем.
– Я так не считаю. Уверен, Росс будет рад, услышав другое мнение.
– Другого мнения он не услышит.
– Тем более! Тогда пусть сам убедится, что ошибается. А тебе не мешает прокатиться с ветерком, чтобы не зачахнуть здесь
Дайана улыбнулась, представив себе, как разозлится Росс, когда узнает, что Брюс доверил ей свою спортивную машину. «С ветерком…» Из-за ветерка ее собственная машина все еще в гараже!
– В самом деле! – продолжил Брюс. – Я буду спокоен, если ты поведешь мою машину, а не ту, что взяла напрокат. Громыхать на ней по Хьюстону еще можно, но кто знает, как она поведет себя на автостраде. Это самое малое из того, что я хотел бы для тебя сделать.
– Господи, я так тебе благодарна! – сказала она с нежностью. – Только тебе и могла вчера вечером поплакаться в жилетку.
Брюс мерил шагами кухню, открывая и закрывая шкафчики, пока не нашел то, что искал. Накрыв стол, он подвинул ей тарелку с треугольником пиццы. Из сочных ломтиков помидоров торчали катушечки анчоусов.
– А я был рад, когда ты позвонила. Вчера говорил и сегодня повторяю: мальчишки в его возрасте обожают приключения. Я сам раза три или четыре удирал из дома, когда был пацаном. Сидит сейчас у какого-нибудь приятеля…
Эдэм совсем не такой, подумала Дайана с тоской, и никуда бы не убежал, если бы она не повела себя безответственно, кинувшись в любовь по первому зову сердца. Во-первых, незачем ей было спать с Россом, во-вторых, нужно было поговорить с ним об Эдэме после того, как мальчик поделился с ней своими детскими горестями.
– Уверен, что он сейчас вместе с каким-нибудь закадычным дружком, заметил Брюс.
– А я уверена, что Росс с детективом это тоже предусмотрели, – тихо сказала Дайана, выковыривая из пиццы резко пахнувшие анчоусы.
– Уверена, не уверена… Чего гадать? Съездишь в Ориндж, сама все узнаешь. Я сейчас переведу все твои телефонные звонки на мой номер и предупрежу управляющего, чтобы тот, как только появится Эдэм, сообщил мне. Переговорю со всеми рабочими и служащими внизу, чтобы смотрели в оба. Обещаю не расставаться день и ночь с «уоки-токи», даже когда буду на строительной площадке.
– Брюс, не знаю, как тебя благодарить! – Ее глаза, будто выстланные синим бархатом, светились благодарностью, когда она дотронулась до его руки. Он действительно хотел помочь ей и был именно тем, кто понимал, как важно прийти на помощь в трудную минуту. – Брось! Скажи «да» – и все. – Он сжал ее ладонь.
– Да, – произнесла она чуть слышно, чувствуя, как напряжение, сковывавшее ее, постепенно ослабевает.
Серые глаза Брюса глянули на нее с обожанием.
– Будь я двадцатью годами моложе, брякнулся бы сейчас перед тобой на колени с предложением руки и сердца.
Она выдержала его взгляд, отметив про себя, что он говорит совершенно искренне. Женщины это всегда чувствуют. Вспыхнув, спросила:
– С чего бы это?
Выражение его лица слегка изменилось, потому что волшебство момента исчезло.