Полюбить Дракона
Шрифт:
— Так причем тут я?! — выкрикнула Диана в истерике. — Я тут причем?! Это не я виновата в твоих бедах! И я тебе ничем помочь не могу! Ясно?! А вот ты мне мог! Ты мог! Ты мог выкупить меня и отправить домой! Мог договориться! Мог угрожать, мог сражаться за меня! Но не стал! Ты просто отступил, ты просто меня им отдал! Так зачем сейчас ты являешься ко мне с упреками и жалобами?! Хочешь, чтобы я тебя пожалела? Посочувствовала? Но у меня нет сочувствия к тебе!
Андреас смолчал, а у Дианы перед глазами промчались события последних дней. Ярость придала ей сил, она подскочила на
— Ты же сам меня оставил! — закричала девушка. — Бросил! Отказался! Променял! Ты обманул меня! А я любила тебя! Я тебе подарила себя! Свои искренние чувства! Да я всю жизнь готова была с тобой прожить, я все готова была для тебя сделать, а ты!.. Ты меня на другую променял! На Ирку!
«…они украли у него Ирментруду. Гладенькую, милую», — шепнуло ей на ухо волшебство голосом княжича.
— Ирка?! — выдохнула Диана, пораженная догадкой. — Ты у князя украл самку?! Это она? Ирка? Эта подлая гадина, отправившая меня сюда, в свободное плавание — Ирментруда, Ирка?!
Андреас смолчал, недобро кривя губы, и Диана зашлась в хохоте:
— Что же ты не наслаждаешься своей гладенькой, красивой Ирментрудой?! Чешуя у нее где-то не там отросла?! Или стащил, да не ту? Она тебе лапши на уши навешала, наобещала, а оказалось — врет?! Зачем, кстати, тебе эта кривоногая? Это ж змея скользкая, и ты ей не нужен нисколько! Драконы говорят — самки их любить не умеют, только притворяются! И золото считают! Поверил в ее вранье?! В ее сладенькие речи? Чем она тебя взяла? Безотказностью? Или смотрела на тебя собачьими преданными глазами?! Как она тебя обманула? Расскажи, мне же интересно! Я знать хочу, чем она лучше меня! Что тебе надо было, я хочу слышать!
Диана кричала и кричала свои обвинения, обидные горькие слова, а Андреас слушал его, и в глазах у него закипала лютая ярость.
— Я всего лишь ошибся, — задушенным голосом ответил он. — Не она была необычной Ирментрудой. Это я понял тотчас, как она тебя сюда закинула…
— Ты сам от меня отказался, — мстительно выдохнула Диана. — Ты ей позволил меня «закинуть». Необычности хотел? Так ты ее навсегда потерял! Я теперь принадлежу князю и его брату! И ради тебя и пальцем не двину!
— Нравится там? — недобро усмехнулся Андреас. — Эти пресмыкающиеся еще не трахали тебя? Обычно они не тянут; сразу набрасываются. Вдвоем, втроем, сколько их там, в гнезде. Но предупреждаю, милочка: любить они не умеют. Только похоть ими движет. Только запах твоей распаленной киски. Возбудится другая самка — и она помчатся на ее запах… как животные…
— Трахали! — выкрикнула Диана. — О, еще как трахали! Боже, как они меня трахали! Я каждый миг пережила бы еще раз по десять — так мне хорошо с ними было! Ты и твой несчастный, мелкий огрызок — ничто в сравнении с князем! А княжич… тебе и не снился такой темперамент! Так что пусть животные — но ненасытные и такие страстные! И меня так просто, за кривоногую самку, они никому не отдадут!
— Замолчи, — задушенным голосом произнес Андреас, но Диана и не думала его слушаться.
— А то что, дружочек? — издевательски ответила она. — Что ты сделаешь мне, дракон, лишенный крыльев? Укусишь?
— Я отравлю твою жизнь! — прохрипел Андреас с ненавистью. — Каждый вздох, каждый миг станут невыносимы!
— О, как же, интересно? — оживилась Диана. — Что ты можешь? Ты — никто, и сюда, в княжий дом, тебе не пробраться. А вот я тут вроде самой драгоценной вещицы. Они оба надо мной трясутся. Особенно младший. Знаешь, мне кажется, что он готов принять то, что самки тоже имеют душу и могут влюбляться. А старший так и льнет к теплу. К нежности. Как думаешь, кто первый в меня втрескается?
— Ты пожалеешь о своих словах, — прорычал Андреас с ненавистью. — Но у тебя есть один способ избежать моего наказания. Синий камень. Сердце Кита. Я хочу его часть. Я хочу его коснуться. Тогда я буду свободен. Я раскрою крылья.
За синей гранью было видно, как Андреас с тоской смотрит вверх, наверное, на небо, и Диане на миг стало жаль его — скованного, связанного волшебством. На миг девушка увидела призрачные цепи, сковывающие его крылья, и заклятья, связывающие его сильнее, чем самые прочные путы на свете.
— Боюсь, дружочек, тут ты не по адресу, — холодно ответила Диана. — Надо было свою кривоногую просить. Она б отколупала тебе частичку… Или постой, — до Дианы вдруг дошло. — Она тебя тем и взяла? Обманула, что князья ей показывали Сердце Кита и она касалась его? И ты ей поверил и меня бросил?
Андреас выглядел одержимым. Он молчал, но Диана видела, как он жадно дышит, будто не может надышаться.
— О-о-о, — протянула она, — так ты сам виноват. Вы с нею стоите друг друга!
Лицо Андреаса покрылось алыми пятнами.
— Так вам обоим и надо!
Андреас отвернулся так резко, словно девушка влепила ему хлесткую пощечину.
— Ненавижу тебя! — выкрикнула Диана, и ее ладонь оторвалась от синей грани.
Диану отшвырнуло от камня и она с криком упала прямо на руки княжича.
— Что ты видела? — повторял он, но она не слышала его тревожный голос. — Что? Что Сердце кита тебе показало?
— Звездный Колдун, — прошептала она. Перед ее глазами все еще стояло лицо Андреаса, искаженное ненавистью и гневом. — Он хочет мне причинить зло.. Он кричал на меня… он грозился мне…
— Чем грозился, сердечко мое? — прижимая к себе и поглаживая дрожащую девушку, спросил княжич. — Чем он напугал тебя?
— Грозился отравить мою жизнь, — тихо ответила Диана. — Грозился и здесь достать и причинить боль. Если я не помогу ему, если я ему кусочек камня не отколупну. Грозился меня измучить!
— Хвастун ползающий, — усмехнулся княжич. — Как ему проникнуть в княжий дом? Никак. Зря сотрясает стены. А кусочек камня… Конечно он его хочет. Но не получит никогда. Поклянись мне, Ирментруда, что не станешь помогать этому негодяю. Я поклянусь, что буду защищать тебя всегда, а ты мне обещай, что не изменишь мне с ним, ни мыслями, ни телом. Для этого надо быть не только честной, но и сильной, храброй. Это сложно; особенно для женщины, которая большую жизнь живет свободно в море и не привыкла служить никому. Но ты необычная; я верю, что и в твоей душе есть место благородству.