Полюбить Дракона
Шрифт:
— Это все очень странно, — ответила Диана, наконец, позволив себе расслабиться.
Лео так и покатывался со смеху, утыкаясь лицом в шею Дианы.
— Иномирянка, — клекотал он, толкаясь в ее тело жестче, тиская ее мягкие бедра. — Нужно быть покладистее! В нашем мире так принято, это традиция — привыкай! Мы будем любить тебя и вдвоем, и по очереди. Это же так удобно; без внимания и ласки ты не останешься…
Стирая сомнения Дианы поцелуями, Лео изо всех сил старался ласками заставить девушку позабыть обо всем.
— Маленькая рыбка моя, —
Девушка лишь томно постанывала, обнимая Лео ногами. Ее ноготки царапали его напряженную спину, девушка вскрикивала, когда член дракона толкался в чувствительной глубине ее тела слишком уж крепко, и Лео урчал как огромный кот, рокотал, наслаждаясь ее криками и своей властью над нею.
***
Несмотря на то, что Диана сказала. Что умеет одеваться сама, Лео все же помог ей привести себя в порядок, когда они поднялись.
Лео расчесал светлые волосы Дианы, ловко обул ее в сафьяновые туфельки, расшитые драгоценными камнями.
— Всегда нравилось ухаживать за Ирментрудами, — сказал молодой дракон, поглаживая обутую ножку девушки, грея в ладонях ее маленькую ступню. — Когда одеваешь женщину, она кажется такой неловкой, такой беззащитной…
— А Эван где? — спросила Диана. — Почему он не стал со мной ночевать? Почему тебя подослал?
Она обидчиво надула губы, глаза ее налились слезами, и Лео поспешно отер щеку девушки, по которой слеза прочертила блестящую дорожку.
— Иногда есть дела, — серьезно ответил он, — которые важнее женщин.
— Важнее любимых женщин? — с обидой уточнила Диана. К ее удивлению, Лео кивнул.
— Даже любимых, — ответил он. — Помнишь тот день, когда я впервые тебя увидел? Я пришел раненым. Знаешь, откуда?
— Откуда?
— Из Белого Храма, — ответил Лео. — Ты касалась Сердца Кита. Ты должна уже знать о нашей вражде со Звездными колдунами и о короне Когтей и Клыков. Тот, кому она достанется, будет править миром. И мы не хотим допустить, чтобы злобные Звездные разнесли его в щепки. Нет.
— А храм тут причем? — удивилась Диана.
— Притом, что там дремлет последний росток черной священной лозы, проросший из слезы Синего Кита. Твой посох из нее сделан — кстати, почему ты не носишь его с собой? Это магическая вещь, и очень необычная. Тебе ее призрак отдал. Это что-то, да значит.
— И что же с этим ростком не так? — спросила Диана.
— Все с ним так. Просто нельзя, чтобы он достался Звездным. Ведь корона — это гибкая ветвь лозы. Она оплетет голову того, кого выберет. В этот раз очередь Эвана охранять Белый Храм. В прошлый раз — была моя.
— Но ваша мать, — с сомнением произнесла Диана, — Великая старуха… она сказала, что драконам, да и вообще никому, неизвестно местонахождение короны. Она говорила, что вы сражаетесь со Звездными за власть, стараясь истребить друг друга.
— Так и было. Но она умерла сто лет назад; и тогда мы не знали о том, что есть живая лоза, последняя, способная
— А если она захочет выбрать Звездного, эта лоза?
— Не захочет; лоза выбирает лишь из тех, кто за ней ухаживает. А еще это дерево обладает памятью; оно должно помнить, что Звездные силой сгибали его ветки, скручивали их в кольца и надевали себе на голову в надежде, что это и будет корона. Но нельзя силой получить ту часть магии, что рождает сама природа. Нельзя мироздание заставить указать на тебя пальцем. Ничего у них не вышло. Короны, что они силой скручивали, были все фальшивые. Поэтому они в ярости и порубили лозу. Всю. А теперь охотятся на последний ее росток. Твоя палка — мы ее подобрали в море, обломок черной лозы. Мать ее оплакивала. Очень надеялась, что прорастет. Что оживет. Но нет; лоза не поверила нам. Никому не поверила, даже в слезы матери. Вот и осталась она у нас… просто палка. Символ власти. Мать лупила ею нерадивых слуг, поваров, что-то пересоливших или устроивших на кухне разгром, гоняла наш гарем…
— Как все сложно и печально, — заметила Диана.
Ее черная лоза лежала возле кровати. Девушка поспешила ее поднять и провела по скрученным веткам ладонью. Ей показалось, что они усохли еще сильнее и загнулись, отчего прямая, как трость, палка стала больше походить на дугу.
— Мы — дети природы, — заметил Лео. — Мы должны были ее слушаться, видеть ее знаки и исполнять ее волю. Но всегда есть те, кто хочет заставить природу слушаться себя. А она этого не любит.
Ирине было не по себе.
Она чувствовала себя… непривычно.
Ирментруда была растеряна, обескуражена. Впервые в жизни ей казалось, что в суете о ней все забыли, и, глядя на нее, саму ее не видят. Эван вел себя так, будто она пустое место, как будто не было между ними ничего — ни борьбы, ни страсти, ни безумных ночей.
Все перегорело.
Все забылось.
Эван, который метался, страдал, неистово жаждал добиться от нее покорности и ласки, так настойчиво, словно от этого зависела его жизнь, вдруг сделал шаг назад. Раньше Ирина думала, что желание мужчин вечно. Не один, так второй. А страсть Эвана казалось ей тем, что не пройдет никогда.
«Он всегда возвращался ко мне! — злобно думала женщина, тайком подбираясь к дверям, за которыми теперь жила Диана. — Не было ни единой женщины, от которой он не приходил бы снова ко мне! Между нами была связь! Я чувствовала ее! Я знала, что она есть, незримая, но прочная, прочнее драконовой брони! Так как же так вышло, что эта связь прервалась?»
На ее глаза набежали слезы, но Ирина смахнула их, удивившись — что за вода потекла из глаз? Ее мучила досада и какое-то неведомое, тянущее, гнетущее чувство, от которого казалось — тело вот-вот порвется, изломается, и исправить это можно лишь устранив соперницу.