Полюбить таким...
Шрифт:
– Завтра вечером в баньке попаримся. Почта нам, наверное, уже есть… Ждешь писем?
– По-моему, кроме наших бичей, их ждут все, – ответил Олег, глядя на угли костра.
– Потянула же тебя нелегкая, Олег! – начальник покачал головой и, улыбаясь, посмотрел на него. – Что тебе дома не сиделось? Деньжат решил подзаработать? Так у тебя вроде бы зарплата неплохая была, работа непыльная. В таком возрасте от жены в лес… Чудак… Писем ведь ждешь больше всех.
– Деньжат мне хватало и работа устраивала. А вот жены у меня нет. Письма от родителей и сестренки, –
– Тогда почему кольцо носишь? – удивился он. – Кольцо вроде бы обручальное.
– Обручальное. Была жена. Погибла. В прошлом году, в августе. Вместе с дочкой.
– Извини. Так ты из-за этого в лес подался?
– Из-за этого. Мы раньше вместе работали в политехническом, на одной кафедре. Я уже защитился.
– Ну, что ты у меня с ученой степенью, меня в Управе предупреждали. Ты, говорят, там на практике был, виды на тебя имели, а ты в институте остался?
– Был на практике. В институте решил из-за Марины остаться. Мы ещё тогда не женаты были, вообще ничего у нас не было. Её не стало, я на работу, как на каторгу шел. Потом один умный человек предложил обстановку сменить.
– Сильно жену любил?
– А вы как думаете?
– Видать, сильно. Сейчас хоть чуть-чуть попустило?
– Чуть-чуть. Не знаю, как дома будет, а здесь вроде бы чуточку легче.
– Значит попустит. А вот колечко сними. Я тебя уже предупреждал. Не ровен час, зацепишься где-нибудь. Минимум – палец сломаешь, максимум – без пальца останешься.
– Я никогда его не снимал со дня свадьбы.
– В палец вросло?
– Нет. Просто не снимал. Если сниму, то куда я его дену?
– На цепочку рядом с крестом повесь.
Некоторое время они помолчали. Потом начальник снова заговорил:
– Мне когда сказали, кто у меня замом будет, я со всем начальством переругался. Я ведь отпуск за два года брал и ничего не знал. Вышел как раз за неделю до отъезда. Ну, всё думаю, подкинут мне маменькиного сынка, который скулить всю дорогу будет. Мне Эдик Дубинин взялся тебя взахлеб нахваливать – хороший мальчик, семья приличная, родители профессора… – он усмехнулся. – Я думал, что он надо мной издевается. Не издевался старый змей.
– Я действительно профессорский сын. Что в этом такого?
– Абсолютно ничего. Просто я по Управлению знаю, когда приходят мальчики «голубых кровей». Хуже девиц охают и ахают. И не дай Бог, посылают их куда-нибудь. Ты в этот стандарт не вписываешься.
– Как воспитали.
– Что, батька ремнем баловал?
– Ни разу. Просто с детства объяснял мне, что я – мужик, должен учиться принимать решения и что-то делать. Вот я и делаю. По крайней мере, пытаюсь.
– Хорошо пытаешься.
Из таежных поселков, попадавшихся нам по ходу маршрута, Олег отправлял домой редкие письма. Одина раз ему даже удалось позвонить. Мама плакала от радости, что слышит его голос, отец говорил спокойно, но Олег знал, что отец очень волнуется.
Ещё у Олега обнаружилась одна маленькая странность. Как сказал начальник партии, у него был «нюх на камни». Олег сам не знал, каким образом, но он всегда шел
Олег вернулся домой через пять с небольшим месяцев слегка похудевший, с немного обветренным лицом (отпускать бороду он тогда ещё не научился), но зато оживший и повеселевший. Там, откуда он вернулся, была уже глубокая осень, дома – бабье лето. Дорога домой казалась бесконечной, а вокзал в родном городе самым желанным местом. Больше всего хотелось залезть в ванну, а потом в свою постель и спать. Хотя нет, перед сном, съесть чего-нибудь вкусненького, приготовленного мамой или Оксаной.
О точной дате приезда Олег не предупредил, ему хотелось сделать маленький сюрприз. Это вполне удалось. Он приехал примерно через час после возвращения родителей с работы. Мирно дремавший возле своей будки Барон сначала тявкнул на него, а потом начал подпрыгивать и радостно повизгивать, как щенок. Олег потрепал собаку за ухом и пошел к двери. Дверь распахнулась. На пороге стояла мама, улыбалась и вытирала слезы.
– Олежка! – она обняла сына и теперь уже совсем расплакалась.
– Мам, ну что ты плачешь? – Олег даже растерялся. – Я уезжал – плакала, приехал – плачешь…
– От радости, сыночка. Идем в дом.
– А где борода? – услышал Олег смеющийся голос отца.
– Батя! – они обнялись.
Отец смеялся, но глаза его были влажными. Только теперь Олег понял, как соскучился за родителями, за домом, даже за Бароном. Пока он раздевался, мама засыпала его вопросами, на которые он с трудом успевал отвечать. Отец всё так же смотрел на него и улыбался.
Не взирая на то, что хотелось есть, Олег пошел в ванную. Прелести цивилизации начинаешь оценивать, наверное, не после месяца в стройотряде, где есть хоть какой-то душ, а после пяти месяцев в лесу. Банька, конечно, дело хорошее, но горячая ванна с пеной никак не хуже. Теплая вода Олегая так разморила, что он чуть не уснул.
Пока Олег откисал и смывал с себя пыль, мама позвонила Оксане и успела накрыть на стол. Все как раз заканчивали разбираться с маминым борщом, когда приехала Оксана. Она вбежала на кухню и, как когда-то в детстве, повисла у брата на шее, болтая ногами. За секунду лицо Олега было щедро перепачкано её губной помадой.
– А где Макс? – спросил он, опуская Оксану на грешную землю.
– Приедет чуть-чуть позже. На работе он, – пояснила Оксана, но от Олега не ускользнуло, как с тревогой переглянулись родители. – Ладно, продолжайте обедать, а я посижу.
– Может быть, ты тоже поешь? – спросила мама.
– Не хочу. Я уже успела перекусить. Макс приедет, его подкармливай. Олежка, ты так похудел!
– И я говорю, что похудел, – согласилась мама.
– Были бы кости, – резонно заметил отец. – Что вы причитаете над ним? Мальчик маленький или дядька взрослый?
– Лёня, – мама укоризненно посмотрела на отца, – ему хоть сто лет будет, а я всё равно буду переживать.
– Я тоже буду переживать, но причитать нечего. Ты вот лучше расскажи, бороду куда дел? – отец снова заулыбался.