Полюса притяжения
Шрифт:
Совершает глубокий вдох и медленный выдох.
А когда выходит к Денису, вопреки всем установкам, заливается уже порядком раздражающим ее саму румянцем. Он беспрепятственно ползет по щекам вниз, на шею и грудь, давая стоящему в другом конце комнаты мужчине ненужные, но срочные сигналы.
Рагнарин же своим прямым и внимательным взглядом будто к месту ее пригвождает. Нервно сглатывая, Яна издает какой-то странный и глупый короткий смешок. Замирает, усилием воли сдерживая порывистое желание хлопнуть себя ладонью по лбу.
— На
— На спину.
Сердце совершает безумный кульбит. Расходится по груди, за секунды становясь автономным, неуловимым и абсолютно бесконтрольным.
Взбираясь на широкий массажный стол из светло-бежевой кожи, Шахина мысленно читает обрывки из исламских молитв, которые ее заставляли учить в детстве.
«Да что ж такое?»
«Что за нелепый страх?»
Ложится на спину. Нервно бегает глазами по низкому белому своду потолка. Судорожно стискивая стянутое на груди полотенце, гадает, в какой момент нужно его снимать.
«Может, Денис сделает это сам?»
Он медлит. Ждет, когда Яна осмелится на него посмотреть. И она, наконец, будто понимая значение этой паузы, обращает взгляд в его сторону. Тогда Денис осторожно, но решительно отцепляет побелевшие пальцы от полотенца и мягко выпрямляет ее руки вдоль туловища. Развязывает узел на груди, неотрывно глядя девушке в глаза. В какой-то момент читает в голубых озерах откровенную панику.
— Умница, котенок, — хвалит, подмигивая, когда она, не шелохнувшись, стоически перебарывает свое смущение, позволяя мужчине полностью распахнуть полотенце.
И даже когда длинные края белоснежной махры накрывают ее руки, сковывая этим Янкины движения, она не делает никаких попыток улучшить свое положение.
— Все нормально? — уточняет Рагнарин.
— Да.
Только после этого он позволяет себе опустить взгляд ниже уровня ее подбородка. Неторопливо, с особым наслаждением оглядывает стройную фигуру. Безупречную упругость груди с крохотными темно-розовыми вершинками. Плоский, слегка впалый в области пупка, живот. Округлую гладкость бедер. И, конечно же, бархатный, как он успел заметить, а точнее почувствовать прошлой ночью, без какого-либо намека на растительность, лобок.
— У тебя совсем нет волос, — замечает он.
— Это плохо? Хм… — волнуется девушка. — Мама научила удалять, лет в четырнадцать. Это, вроде как, просто часть гигиены.
— Нет, это не плохо.
Скорее неожиданно, учитывая девственность.
«Твою мать…»
И какими методами ему тушить пожары внутри своего тела?
Оно отозвалось на близость Янки еще в гостиной. Потом, вроде как, силой воли удалось вернуть маркеры под контроль. Но стоило девушке зайти за ширму и зашелестеть одеждой, член вытянулся, до предела наливаясь разгоряченной кровью, и болезненно затвердел.
Стоя перед Янкой сейчас, Рагнарин смотрит на ее обнаженное тело как перевозбужденный пацан,
«Докатился…»
Задерживая дыхание, надеется, что необузданная похоть и непреодолимое желание овладеть Янкой не отражается на его лице.
Не хочет ее напугать.
Вот только… Если чувства все же можно взять под замок и сохранить более-менее хладнокровное выражение лица, то член, мать твою, ни на какие уговоры не ведется. Именно он, из-за высоты массажного стола, оказывается перед лицом девушки, когда Денис передвигается.
Она резко охает и замирает взглядом на внушительном бугре. Янка настолько забавно выглядит, что Рагнарин находит в себе силы пошутить:
— Он не сделает тебе ничего плохого. Можешь трогать, чтобы, как ты это называешь, познакомиться. Конечно, когда будешь готова, Янка.
Очевидно, не готова пока. Молчит, игнорируя призыв. И, судя по взгляду, впервые сомневается в адекватности Дениса.
— Как-то… Спасибо, но нет.
Милая, забавная Яна Шахина.
Как ей только удается всеми этими нелепостями и простодушием сворачивать ему кровь?
— Ох, котенок, разбаловал я тебя, — произносит с усмешкой, давая себе и ей немного отвлечься и ослабить напряжение.
— И чем это?
— Нежничаю тут с тобой. Услуги всякие оказываю. Массаж вот делаю, — игриво подергивает бровями.
— Вау-вау! Денис Рагнарин мне прислуживает, — сладко вздыхает, возвращаясь к своему естественному озорному настроению.
— Хочешь — верь, хочешь — нет, Янка, ты для меня исключительная.
— Особенная?
— Очень.
— С ума сойти!
— Сойдешь сейчас.
Поднимая флакон, Рагнарин выливает небольшое количество масла девушке на живот. Она вздрагивает, инстинктивно расширяя глаза, с шумом втягивает воздух, но не двигается.
— Не бойся, котенок. Я никогда не сделаю то, что тебе не понравится.
Накрывая небольшую лужицу ладонью, массирующими движениями размазывает густую жидкость по животу. Тянет скользкие блестящие дорожки к груди.
Едва добирается до основания, Яна, трепеща ресницами, закрывает глаза.
— Все нормально?
— Да?
В ее ответе не слышно утверждения. Скорее, вопрос. Поэтому он переспрашивает, не прекращая массировать нежную кожу под грудью.
— Да?
Открывая глаза, девушка прочищает горло и выдает, наконец, с нужной интонацией:
— Да.
— Мне продолжать?
— Да.
Смещая скользкие от масла ладони выше, собирает пальцами упругую мягкость груди. Сжимая у основания чуть крепче, чем необходимо, пьяно смотрит на две остроконечные вершинки. Теряется от толчка оглушающего восторга, так охрененно это выглядит. Какое-то сумасшествие… Он же не дикарь. Видел и пробовал немало в этой жизни. Но с Янкой вот так, на старте — весь контроль в щепки.