Ползи!
Шрифт:
Энергия впопыхах получилась не очень сильной, я, пока тварь металась по тоннелю, соткал еще один сгусток и швырнул в нее — дерьмо, не попал! Тогда я соткал пучок света, просто чтобы видеть, и всмотрелся в чудовище особенным взглядом. И похолодел от ужаса. Я ожидал, что не увижу ничего, но ошибся. В твари не было сгустков тьмы, которые я видел в баронском сыне или Эйдин — она слилась с этой тьмой, стала ее живым воплощением. Все нутро бывшей статуи было растерзано, содержало в себе такую концентрированную тьму, что дальше, наверное, уже некуда. Разве со статуей можно подобное
Я вернул обычное свое зрение — и вовремя. Бывшая статуя уже успокоилась, теперь ее глаза полыхали огнем безумной ярости. Она кинулась ко мне с вытянутыми вперед руками. Я запустил в нее своей энергией как раз в то мгновение, когда ее руки уже почти сомкнулись на моей шее. Она завизжала и схватилась за лицо, куда я поразил ее.
— Что это… боль, боль… — визжала бывшая статуя надрывно.
Я снова всмотрелся вглубь нее. Свет, проникший в голову твари, не изгонял из нее тьму: он пытался пробить ее, рассеять, но та была столь сильна и сгущена, что моя сила внутри чудовища просто угасала, не добившись ровным счетом ничего. Значит, не одолеть мне этого врага — он слишком могуч. Но сражаться я не перестану! Умереть в бою лучше, чем червем, который сдался и просто позволил себя растоптать, точнее, сожрать.
Я ткал энергию в руках раз за разом и кидал в своего врага, но в большинстве случаев не попадал. Но вот, наконец, тварь подобралась ко мне так быстро, что я не успел ничего сделать: она схватила меня за плечи и шмякнула об стену, будто куклу. Ох и силища у нее! Я мешком костей и мяса свалился на пол, попытался подняться, но не успел. Бывшая статуя перевернула меня на спину, оседлала и, нагнувшись, впилась зубами в уже прокушенное один раз плечо.
— Ааааааааа!
Из-за боли в растерзанном плече я даже не сразу понял, как так получилось, что бывшую статую оторвали от меня.
— Оставь меня… — шипела она. — Уйди! Прочь! Моя добыча!
Я приподнял голову и увидел, как Мист взмахом руки швырнула бывшую статую на другой конец тоннеля. Протянула руку, из нее в сторону ожившей статуи метнулись уже знакомые мне тонкие черные нити, оплели все тело статуи, та завопила истошно и оглушительно.
— Ты уже настолько искажена, что дальше просто некуда… — сказала Мист, улыбаясь, а затем сделала какое-то движение рукой, и статуя… разлетелась на десятки обломков.
Я с минуту ошарашенно глядел на груду обломков, а затем спросил у Мист дрогнувшим голосом:
— Кем она была?
— Неважно. Одно из многочисленных чудовищ, населяющих наш мир. Если бы не я, Дан… — Мерзавка приблизилась ко мне и наклонилась: — …ты сейчас переваривался бы в ее брюхе.
— Если бы не ты, тварь, я бы сейчас был у себя дома, — процедил я сквозь зубы, глядя в ее искрящиеся от ярости глаза.
— Ошибаешься. Пошел бы на корм червям в могиле за убийство барона.
Она схватилась за мое плечо, я хотел скинуть ее руку, но уже в следующее мгновение мы оказались на поверхности — в степи под черным небом.
Тут уж я скинул ее руку со своего плеча. Плечо… Я внимательно осмотрел его — рана от укуса статуи затянулась, остался лишь красноватый рубец.
—
— Что тебе нужно от меня? — устало поинтересовался я у нее. — Тебе не удастся этими подлыми методами вынудить меня сказать «да», так и знай.
— А я думаю, что удастся, — улыбнулась она. — Я буду пытаться до тех пор, пока не услышу от тебя это слово, Дан. Я буду позволять чудовищам этого мира мучить тебя настолько, чтобы это было нестерпимо больно, но не смертельно для тебя. Ты станешь весь покрыт рубцами, ты будешь изнывать от муки, будешь скитаться по этой мрачной пустоши до тех пор, пока не призовешь меня, чтобы дать свое согласие.
— Пошла нахрен, мразь! — плюнул я ей в лицо.
Мист, продолжая улыбаться, вытерла лицо и исчезла.
Глава 26. Свет и Тьма
На этот раз я, понимая, что идти куда-то бессмысленно, просто уселся на земле, прислонившись к дереву, и попытался успокоить клокочущую внутри ярость. Меня разрывало от желания порвать Мист на куски. Но еще больше я злился на себя — за то, что однажды доверился ей и принимал ее за союзника. Глупец! Ничему жизнь не учит.
Дерьмо, как же жрать хочется, но хуже всего — жажда! Маловероятно, что в этой пустоши хотя бы тонюсенький ручеек найдется.
Конечно, я понимал, что просто отсидеться, надеясь на то, что Мист сдастся, не выйдет. Каждую секунду своего нахождения здесь я напрягался в ожидании возникновения передо мной очередного чудовища, жаждущего порвать Дана на куски пищи для ужина.
И кандидат на это дело объявился очень скоро. Из-за голых деревьев впереди показалась туша громадины на четырех лапах. Завидев ее, я едва не помер от страха. Теперь уж и не знаю, кто выглядит более жутко — ожившая статуя или этот зверь.
Да, это был зверь, но, кто бы сомневался, фантастический для меня. Размерами он серьезно превосходил алоуша, виденного мной. Цвета был грязно-серого. Большую часть туши громадины покрывали костяные наросты. Заостренные уши, торчавшие кверху, напоминали рога. Мощные толстые лапы имели длинные пальцы с не менее длинными, острыми когтями. А пасть… да любой алоуш обзавидуется такой пасти — огромная, усеянная острыми зубами и четырьмя длиннющими клыками-кинжалами. Глаза монстра горели красным.
Сначала я не сильно паниковал: Мист ведь ясно дала понять, что не позволит мне погибнуть в этой дыре. Но затем в голове у меня мелькнуло: а ведь она еще упоминала про страдания, которым я буду подвергаться… Ох, как, должно быть, мучительно, когда тебя рвут когти и зубы этой громадины…
Так, спокойно, Дан! Нет ничего на свете, что заставило бы меня согласиться на сделку с Мист. Сука не дождется, что я сдамся и паду к ее ногам с мольбами о пощаде!
Пока я прокручивал в сознании эти мысли, зверь с утробным рычанием продвигался ко мне. Красные глаза горели плотоядным огнем и словно бы говорили: конец тебе, мой будущий ужин, попрощайся с миром.