Pomegranates
Шрифт:
Это особенное состояние, когда Рэй понимает, что она вся сейчас состоит из света. В свете растворяются ее мысли, и остается только благословенная пустота.
Тогда она поднимается на ноги и делает шаг в пустоту.
— Отпусти, — требует учитель. — Разожми пальцы.
Рэй висит на дереве, держась за ветку одной рукой, она смотрит вниз на Скайуокера и прикидывает — не меньше четырех метров, и падать будет очень больно.
— Но я же разобьюсь! — она хочет успокоиться, но страх подступает к самому горлу и не дает дышать. Пальцы такие скользкие, и их уже сводит
— Рэй! — учителю не надо кричать, его голос она услышит, даже если будет находиться за сотни миль отсюда, — успокойся. Ты должна контролировать Ее.
Как можно контролировать страх? Как можно отрицать боль и неминуемую гибель?
Рэй закрывает глаза и коротко дышит, кусает губы и пытается избавиться от страшного видения — ее свернутая шея и застывший взгляд в небо, когда в ее разум врывается чужой шепот.
Он другой, хрипловатый и низкий, это не голос учителя с его обычными ворчливыми нотками, и кажется таким знакомым.
Отпусти, Рэй, — он шепчет ей на ухо, и она чувствует, как дыбом поднимаются волоски на шее. — Позволь себе выбрать.
Это голос Кайло Рэна.
Рэй вздрагивает, и когда ее замлевшую руку наконец простреливает от боли, она отпускает ветку. Страх затапливает разум и на короткий миг превращается в немой крик. Она падает вниз, слишком плавно и медленно для обычного человеческого тела в условиях нормальной гравитации.
Тело с силой шмякается о землю, но Рэй цела. Она жива, хоть и поцарапалась, а из ссадины на колене идет кровь. Ветка над головой кажется такой далекой, и совершенно не верится, что несколько секунд назад она была так высоко, а теперь тут. И жива.
Видишь? — голос Кайло Рэна смеется над ней, — все дело в выборе. А я дал бы его.
Она трет лицо и уши, стараясь избавиться даже от отголосков этого голоса, потому что не хочет слышать, не хочет даже думать, почему он здесь и сейчас, и только после этого поднимает взгляд на учителя.
Люк смотрит на нее с укоризненным взглядом.
— Ты не должна была поддаваться эмоциям, Рэй. Я страховал тебя, но ты все равно испугалась. Придется начать все сначала.
Она поднимается на ноги, растерянная и потерявшаяся, а издевательский смех Кайло Рэна отдается внутри головы, не замолкая.
И она не знает, как это прекратить.
Теперь он приходит к ней постоянно. Когда Рэй бежит по ступеням, стараясь концентрироваться на шаткой и неровной дороге под ногами, когда Рэй ест, медитирует, глядя на солнце, или собирается спать.
Он высмеивает ее мысли и действия, приказы учителя, и Рэй не знает, может, она сама выдумала себе его голос и он так нужен ей после той битвы на Старкиллере, чтобы получить прощение.
От этой дряни немудрено загнуться, — комментирует он ее завтрак, состоящий из жидкой порции каши, размазанной по тарелке. А Рэй заставляет себя проглотить хотя бы ложку этой самой дряни, которая теперь не лезет в горло.
Решила смыть с себя кожу, грязная мусорщица? — поддевает он Рэй, когда та снимает с себя верхнюю одежду, всю грязную и запыленную
Она лезет вверх по скале, цепляясь за выступы и подтягивая измученное тело, и совсем не удивляется его внезапным репликам.
Ты могла бы использовать боль, чтобы подняться, — хмыкает он где-то внутри головы, и впервые Рэй выходит из себя.
— Заткнись! — кричит она в воздух, — просто исчезни уже наконец и оставь меня в покое!
Камень под ее стиснутыми пальцами сейчас раскрошится в пыль, но ей становится легче. Ярость придает силы, и Рэй ползет наверх, она закидывает ногу на выступ и перетаскивает себя снова и снова, под аккомпанемент благословенной тишины.
Когда она переваливается через край и падает на ровную землю, то лежит без сил еще полчаса, слушая громкое трепыхание сердца, и тогда он снова возвращается.
Ведь так легче?
Рэй ни за что не признается, но если он и взаправду умеет читать мысли, то и так поймет, что ее ответ да.
Беги направо! — советует он ей, когда Рэй соревнуется со своей тенью в беге на скорость.
Осторожнее, там яма.
Прыгай! Уворачивайся!
Он становится частью ее поневоле. Помощником. Вторым наставником. Но его голос — это то, о чем она никогда не захочет рассказывать учителю Люку.
Спокойствия в ней явно не хватает, поэтому Рэй неловко дергается и охает, соскальзывая с мокрого камня, машет руками, пытаясь словить воздух, но баланс нарушен, и со сдавленным криком она падает в воду. Левую ногу жжет огнем, и когда она добирается до берега, то только морщится. Она умудрилась порезать ступню об острый скол, и теперь на нее невозможно ступить.
Тебе нужно обезболить и зашить ее.
— Заткнись, — отмахивается она от бесплотного советчика и шевелит пальцами. Нет, так еще больнее. — Заживет само.
На ней все заживает быстро. Она настоящая дочь пустыни, вся в мозолях, шрамах и царапинах, и одной больше ее не испугаешь.
Бери иглу и зашивай! Немедленно.
Какое ему вообще дело? С какой стати она вообще станет слушать того, кто перешел на Темную сторону и является ее врагом номер один?
— А то что? Прилетишь и сам зашьешь? — огрызается она в пустоту, понимая, какой же идиоткой выглядит. Она говорит сама с собой, застряв на окраинах Вселенной сила знает где, с дыркой в ноге и спорит с невидимым призраком.
Кайло замолкает, и всю дорогу домой, ковыляя с палкой под мышкой, Рэй наслаждается тишиной.
Иногда ему просто нечего ответить.
Рэй просыпается посреди ночи от того, что ей больно. Правое плечо заходится от боли, а в боку поселился невидимый скалозубый червь и явно прогрызает себе путь наружу.
С плечом и остальными частями тела все в порядке, но боль никуда не уходит. Она то нарастает, то становится чуть тише, но никак не хочет закончиться.
— Да что ж такое? — Рэй стискивает зубы и дышит через нос, пытаясь успокоиться, но ей очень больно.