Поменяемся?
Шрифт:
Я понуро киваю.
— Знаю. Она у фуд-блогерши была. Мне кажется, она специально уехала, потому что боялась этого разговора. Лиана, к слову, все признала… То, что именно с ее подачи состоялась поездка врозь… И даже то, что с Витей целовалась…
Смахнув с щеки выкатившуюся слезу, я смотрю на Рафаэля. Его челюсти плотно сжаты, будто он в бешенстве.
— Извини, ты не знал. Но у них ничего не было, — добавляю я спешно. — Они вовремя остановились. И от этого я чувствую себя вдвойне ужасно. Потому что мы-то этого
Я опускаю взгляд себе на руки. Вот, выговорилась. И что дальше?
— И что ты предлагаешь делать? — медленно произносит Рафаэль после длинной паузы.
— Я не знаю. — Я шмыгаю носом. — Сейчас мне кажется, что проще оставить все как есть.
— То есть, мне переехать в кровать к Лиане, а тебе вернуться к Вите? И кому от этого будет хорошо?
— Не знаю… — бормочу я, не представляя, как после всего случившегося смогу жить с Витей. — Двоим так точно.
— Но не мне и тебе, так? — Рафаэль пытливо смотрит на меня. — И чем я перед тобой провинился?
— Ничем, — Я опускаю глаза, чтобы спрятать вторую волну слез. — Ты прекрасен. И член у тебя что надо.
Если честно, я уж и сама не понимаю, чего хочу. Вернуться к Вите — точно нет. Уговорить Рафаэля вернуться к Лиане против его воли? Тоже нет. Для этого я слишком психически здорова и недостаточно жертвенна.
— Лиана тоже не будет счастлива, если я сделаю над собой усилие и вернусь, — с нажимом продолжает Рафаэль, будто прочитав мои мысли. — Она что, инвалид, чтобы жить с ней из жалости?
Я со вздохом качаю головой.
— Нет. Лиана красотка. Хрен знает, почему ты на меня позарился.
— Ты ничем не хуже. — Рафаэль тоже вздыхает и раздраженно теребит волосы, будто злится, что вынужден объяснять очевидные вещи. — Дело вообще не во внешности. Просто бывает так, что щелкает и понимаешь, что вот это твое. Твой человек. И после этого все сразу встает на свои места. Становится ясно, чего все это время не доставало, и почему никак не хотелось развивать отношения дальше.
Я слушаю, растерянно раскрыв рот, что он, очевидно, трактует по-своему.
— Да, знаю, я плохо выражаюсь… Но ты просто пойми: жизнь одна… Жалко просирать ее на тех, кто подходит только частично. Это как с запчастями: есть аналог made in Тайвань, который можно подрезать, подпилить, и тогда встанет более-менее и пару лет прослужит. А есть оригинал, который просто подходит. Я всегда топлю за то, чтобы переплатить, но поставить оригинальную запчасть. Порой, если повезет, она и до конца жизни проходит.
Если раньше я украдкой стирала слезы, то сейчас откровенно реву. Конечно, я не хочу возвращаться к Вите. Мне просто очень страшно впустую причинять боль близким людям, страшно ошибиться и наломать дров. Если я верно уловила аллегорию, то оригинальная запчасть, за которую так топит Рафаэль — это я.
Я говорила, что не знаю, чего хочу? На самом деле я знала уже
64
— Ты кушать хочешь? — спрашиваю я, спохватившись. — Есть котлеты. Ещё тёплые, наверное.
— Ты готовила?
— Ага, — не моргнув глазом, вру я.
Просто мамины котлеты тянут на звезду Мишлен, а мне уж очень хочется впечатлить Рафаэля.
— Тогда пойдём, — Рафаэль отрывается от стены. — Я как раз поесть сел, когда тебе звонил.
Я смотрю на него с подозрением.
— Сел, но так и не поел?
Густые брови Рафаэля непонимающе съезжаются к переносице.
— Так к тебе же поехал.
Расчувствовавшись, я вскакиваю с кровати. Боже мой! Ну какой он, а, этот таёжник? Забил на главную мужскую потребность, чтобы поскорее приехать ко мне и успокоить. Для такого нужны крепкие надпочечники.
— Сейчас-сейчас, — тоном бабули, настроившейся до отвала накормить любимого внука, приговариваю я, спеша на кухню. — Котлетки с картошечкой разогрею.
Рафаэль следует за мной, тяжело опускаясь на стул. Заметно, что устал, бедненький.
Я, как заведённая, мечу на стол всё, что нахожу в холодильнике: любимую мамину ветчину, салат из свежих помидоров с домашним сыром, солёные огурцы, достойные второй мишленовской звезды, ломти свежего сулугуни. В порыве чувств достаю даже страшно дорогие пирожные, которые купила в ресторане, принадлежащем известному комику. Юморить в наши дни, оказывается, очень прибыльно.
— У кого-то день рождения? — Рафаэль удивлённо обводит глазами заполненный стол.
— Только не соверши ту ошибку дважды, — шутливо предупреждаю я. — Я быстро меняю милость на гнев.
Он усмехается.
— Твой день рождения двадцать четвёртого марта, я помню. Просто здесь так много еды.
Я судорожно перебираю в голове содержимое морозилки, гадая, не завалялось ли там чего-нибудь вкусного, вроде пломбира или конского сала. Ещё бы! Рафаэль примчался ко мне голодным и помнит дату моего рождения. Если он ещё и тарелку в посудомойку уберёт, я оседлаю его прямо на кухонном стуле. И плевать, что там подумает мама.
— Ешь, — воркую я, придвигая к нему тарелку с котлетами и щедро промасленным пюре.
Взяв вилку, Рафаэль вопросительно смотрит на меня.
— А ты? Будешь?
Я отрицательно мотаю головой. Ликование — вот моя пища.
Ещё пару часов назад я чувствовала себя раздавленной, а теперь… Да простят меня черти, ждущие в аду, но сейчас я не думаю ни о Лиане, ни о страданиях Вити, а лишь о том, что счастлива сидеть напротив Рафаэля и смотреть, как он уплетает мамины котлеты, думая, что их готовила я.