Помереть не трудно
Шрифт:
— Но?.. — подтолкнул его шеф.
— Ни для кого не секрет, что Генка — отличный руководитель, — сквозь зубы выдавил Гордей. — Фактически, он уже управляет компанией — под рукой отца, разумеется. И мог бы делать это и впредь, если бы… — его лицо передёрнула судорога. — Мой брат болен. Но вы и так это знаете, — горько добавил он.
— Уважаемый Гордей Митрофанович, — Алекс поднялся и подошел вплотную к вервольфу. — Я знаю, что вы умеете чуять ложь. Всё дело в запахе. Человек может сколь угодно владеть собой, не допускать лишних движений, эмоций, но запах… Феромоны выдают наши чувства с головой. А нюх вервольфа — это лучший детектор лжи из всех, что я знаю. Так вот. Я сейчас кое-что
Алекс не врал. Просто он не говорил ВСЕЙ правды.
— То, что ваш брат болен, мы узнали только сейчас, от вас. Вероятно, это большая тайна — раз никто, совершенно никто, не посчитал нужным об этом упомянуть, — продолжил шеф. В голосе его прорезались нотки досады, которую он, впрочем, постарался скрыть. — Посему, уважаемый, дорогой мой Гордей Митрофанович, мы будем благодарны за любую информацию, которой вы сочтёте нужным поделиться. И постараемся помочь с поисками сына.
Алекс не сказал, что в убийствах мы подозреваем именно его, Гордея. На это указывало многое: и покушения на нас, устроенные вервольфами; и даже пресловутая драка в бойцовском клубе — который, как я помнил, принадлежит ему же, Гордею Степному. Вожаку стаи Ночных Волков.
Несколько не укладывалось в эту картину исчезновение его собственного сына — и искреннее беспокойство по этому поводу подозреваемого.
Но кто сказал, что это не новая ловушка? А наш гость — не просто играет роль обеспокоенного отца…
— Пожалуйста, расскажите, что произошло по вашему мнению, — попросил Алекс вервольфа. — И возможно нам, всем вместе, удастся составить правильную картину.
— Пока мы будем разговаривать, мой сын, может быть уже… — он с таким хрустом сжал челюсти, что это было слышно.
— Тогда мы сделаем вот что, — Алекс пододвинул к себе гостиничный телефон и набрал номер. — Володенька, я тебя не разбудил? — спросил он в трубку. — Прекрасно. Значит так: пропал твой недавний подопечный, Митрофан Степной. Ты что-нибудь об этом знаешь?.. Его отец у нас, в отеле. Мы пытаемся разобраться… Узнай, будь ласка, всё, что сможешь… Да, мы будем здесь. Да, подождём. Спасибо, родной.
Алекс посмотрел на вервольфа.
— Вероятность, что ваш сын попросту закатился в какой-либо притон и вовсю развлекается, вы, полагаю, уже исключили? — Гордей зарычал и дёрнул ушами. Шеф кивнул. — Владимир предположил то же самое. Он обещал безотлагательно заняться поисками, — шеф достал любимую трубку и кисет с табаком. — Он хорошо знает вашего сына. Знает его привычки… тайные и явные грешки… Не сомневайтесь, он найдёт Митрофана.
Вервольф почему-то бросил долгий задумчивый взгляд на меня, но потом кивнул. Не спрашивая разрешения, подошел к бару, набулькал себе полный стакан из той же квадратной бутыли, и наконец-то устроился на диване.
Алекс сидел к вервольфу боком, так что ему, чтобы смотреть на гостя, было достаточно слегка повернуть голову. Но шеф был далеко. Непростительно далеко.
Я встал и переставил своё кресло — так, чтобы сидеть к Гордею лицом, и если понадобится… Впрочем, будем надеяться, что нет.
—
— Насколько я знаю, вервольфы — чрезвычайно устойчивое к болезням племя, — сказал Алекс, когда понял, что пауза грозит затянуться.
— К человеческим — да, — Гордей допил содержимое стакана и поставил его на кофейный столик. — Болезнь Пантелея вызвана… — он поморщился. — Хворь его вызвана не совсем естественными причинами. Это проклятье, — Алекс недоверчиво поднял бровь. — Довольно давнее, — поспешно продолжил вервольф. — Его оставила братцу одна ведьма, тридцать лет назад.
— Уж не та ли, что родила ему сына?.. — вскользь заметил Алекс.
— Пантелей успешно боролся с последствиями, — не без уважения к догадливости шефа кивнул Гордей. — Но в последнее время… Моему брату сто восемьдесят лет. Это долгий срок, даже по меркам оборотней. Он просто устал бороться.
— Ваш брат поплатился за гордыню, верно? — тихо сказал Алекс. — Он хотел иметь выдающегося наследника. Одновременно — вервольфа и мага. И попался в ловушку собственных амбиций.
— Пантелей желал самого лучшего для клана лесных оборотней, — прорычал Гордей. — И ему просто не повезло. Всё могло обернуться по-другому.
— Я помню это дело, — тихо сказал Алекс. Его трубка курилась, испуская сизую струю вишнёвого дыма, и окутывая шефа загадочным ореолом. — Тысяча девятьсот девяносто второй год. Исчезновение молодой, только что инициированной ведьмы Снежаны. Её трупа так и не нашли… — он вопросительно посмотрел на вервольфа.
— Ей хорошо заплатили, — прорычал Гордей. Глаза его вновь сделались золотыми, а речь — слегка невнятной из-за удлинившихся клыков. — Она должна была всего лишь стать суррогатной матерью. Девчонка мечтала о роскошной жизни, о нарядах и драгоценностях… Всего этого она могла добиться и сама — упорным трудом, в течении двадцати-тридцати лет. Но ей, как любой молодухе, хотелось всего и сразу. Разумеется, ковен не одобрил бы её поступка, и Снежане пришлось бежать. Всё случилось в клинике, в Церне. Донором был Пантелей, плод хорошо развивался. Но в конце срока… В конце срока что-то пошло не так. Мать, несмотря на всё искусство врачей, умерла при родах. И умирая, прокляла отца ребёнка. А вы знаете, чего стоит смертное проклятье ведьмы.
— Его невозможно снять, — кивнул Алекс.
Очевидно, он сказал это вслух специально для меня…
— Мальчик родился хилым, — продолжил Гордей. — И совершенно лишенным способностей. Как магических, так и к смене облика. В старые времена таких просто оставляли в лесу, — бросил он презрительно. — Но Пантелей его пощадил. Может потому, что уже знал: сам он — не жилец, и больше потомства у него не будет… В компенсацию способностей, Генка рос умным, как чёрт. И коварным… Господи, какие он измысливал хитрости, чтобы переиграть своих более сильных сверстников!.. Со временем мы все к нему привыкли. Считали… чем-то вроде консильери: умеет ловко обстряпать любое дельце. — он горько усмехнулся. — Но никогда не принимали всерьёз.
— А он постепенно, шаг за шагом, стал правой рукой отца, директора компании стоимостью в двести миллиардов.
— Это всё равно ничего не значит, — отмахнулся вервольф. — Совет директоров никогда не будет слушать человеческого ублюдка. И Пантелей это знает лучше других. Сейчас, когда он чувствует, что силы на исходе… в общем, месяц назад он созвал собрание и объявил наследником Митрофана. Для меня, кстати сказать, это тоже было неожиданностью.
— А почему не вас? — голос Алекса можно было намазывать на хлеб. Вместо мёда.