Помещицы из будущего
Шрифт:
– Атас! – Таня все-таки дотянулась до задиристого Ваньки и, схватив его за руку, потащила прочь. – Уходим!
Мы помчались прочь под забористые ругательства и улюлюканье, которые неслись нам вслед, а Ванька упирался что есть мочи.
– Пустите, я им задам сейчас! У меня кулаки, как у бати, крепкие!
– Иди уже! Язык как помело! – прошипела я, дав ему пинка. – Герой! Посмотрел на медведя?!
Когда нас скрыла стена деревьев, Таня остановилась и, отдышавшись, протянула:
– Наведались в табор…
Я же стояла, упершись руками
– Ой, горюшко… барышня… - голосок Ваньки прозвучал протяжно и жалостливо. – Фонарь видать будет знатный…
Я медленно разогнулась, переполняясь страхом. Только не синяк! Ванька смотрел на Таню и качал лохматой головой, цокая языком.
– Зря полезли в драку-то… Цыгане хорошо бьются…
Несмотря на весь ужас происходящего, я не могла сдержать смеха. У подруги под глазом начинал появляться шикарный бланш. Ее руки были в ссадинах, штаны порваны, но, на удивление, что мой, что ее картузы остались на месте.
– Чего ты? – Таня подозрительно посмотрела на меня. – Правду Ванька говорит?
– Правду! – я старалась не смеяться, но у меня это плохо получалось.
– Очень смешно! На себя посмотри! – нервно произнесла подруга, и я испуганно замерла.
– Что, тоже???
– Ага, - она широко улыбнулась. – Красота!
Ванька быстро закивал, подтверждая ее слова.
– Правду говорит сестричка ваша. Тоже присвистело, барышня.
У него самого распух нос, была разбита губа, но мальчишку это совершенно не беспокоило.
– А зачем вам кузнец? – Ванька нахмурился. – Мы только за этим в табор-то пошли?
– Нет, на медведя в портках смотреть… - огрызнулась Таня и вдруг сказала:
– Ты видела, как цыганенок этот, который Ваньке нос разбил, на один из шатров посмотрел? Точно Сашко там!
– Намекаешь, что нужно в шатер пробраться? – догадалась я. – А что если мы ошибаемся? И не Сашко там?
– Риск – благородное дело, - подруга повернулась к Ваньке, который стоял рядом разинув рот. – Ты чего уши развесил?
– Давайте я в шатер пролезу? – мальчишка с надеждой уставился на нас. – Погляжу, кто там, чтобы вы зазря туда не совались. Получили ведь уже…
– А если тебя поймают? – идея была хорошей, но подставлять Ваньку не хотелось. Он и так пострадал.
– Не поймают! Говорю же, шустрый я! – он подмигнул нам. – Ждите туточки.
Мальчишка метнулся в кусты, а мы присели на траву.
– Вот тебе и табор, - тихо засмеялась Таня. – Приключения… шпионские страсти…
Я не выдержала, и мы принялись хохотать, разглядывая друг друга. Аглая Игнатьевна точно в обморок упадет, когда нас увидит.
Ванька вернулся довольно быстро. Он вылез из кустов и зашептал, шмыгая распухшим носом:
– Пробрался я в шатер! Там, значится, цыган молодой лежит! Бледный, страсть! Может, спит, а может, помирает! Я как только выбрался из шатра, туда сразу старая цыганка с кувшином вошла! Мамка, наверное.
– Он! Молодец, Ванька! – похвалила я его. – Запомнил шатер?
– А то! – мальчишка закивал. – Еще тудыть надо?
– Надо. Сможешь задание выполнить? – я мысленно ругала себя на чем свет стоит. И почему мне это раньше в голову не пришло?
– Могусь! Только скажите, чего делать надобно!
– Дома скажем, возвращаться пора, - я поднялась. – Нам еще себя в порядок приводить.
– Евхозя и Евсютка, по щам получили чутка! – хихикнул Ванька и помчался вперед, ловко увернувшись от Таниной руки. – Цыганочку танцевали, им бока-то пообмяли!
– Ну, зараза!
Глава 33
Добравшись до усадьбы, мы спрятались в тех же кустах жимолости, а Ванька помчался разведать обстановку. Вернулся он довольно быстро и сообщил, что Аглая Игнатьевна еще хлопочет на кухне. Конечно, рано или поздно наши синяки все равно станут достоянием общественности, но в купе с мужской одеждой уж точно вызовут массу вопросов, на которые мы ответить не сможем.
Ванька бежал впереди, чтобы предупредить в случае появления кого-то из дворни на нашем пути. Мы же мелкими перебежками двигались от одного сарая к другому. Миновав черный двор, наша троица добралась до главного входа и я с облегчением выдохнула, когда оказалась внутри дома.
– Далеко не уходи! – предупредила Таня мальчишку. – Ты нам еще понадобишься!
– Хорошо! – Ванька потер нос и скривился от боли. – Коли что, я на конюшне!
Мы поднялись к себе, умылись водой, оставшейся в кувшине, переоделись в платья и только после этого решились рассмотреть ту «красоту», которую нам наставили цыганята.
Место ушиба под моим правым глазом припухло и лишь начинало синеть, но уже было видно, что синяк станет просто шикарным. Таня с грустью смотрела на свое отражение и тяжело вздыхала. Ее синяк расположился с левой стороны, растекаясь до самого виска.
– Что будем говорить нянюшке?
– Не знаю… Может… - я не успела договорить. В дверь постучали, и в комнату вошла Аглая Игнатьевна.
Старушка взглянула на нас и замерла с разведенными в сторону руками. Так она стояла секунд пять, а потом с придыханием протянула:
– Матерь Божья… А что… что это такое? Ох, Господи… Святые угодники…
– А это… - я провела взглядом по комнате и, глубоко вдохнув, сказала: - Мы с Софьей наводили порядок в комнате… Решили переставить столик к окну… оступились и… упали…
– Приложились обе, - серьезным голосом добавила Таня. – Вот как тащили его, так с двух сторон и припечатались.
Не знаю, кто мог поверить в такое откровенное вранье, но у старушки оно вроде бы не вызвало подозрений.
– Что же за наказание нам… Что за беда… Ох, как быть-то теперь? В такое время умудрились себя испортить! – запричитала Аглая Игнатьевна, а мы переглянулись, чего это она?