Помещицы из будущего

Порохня Анна

– Атас! – Таня все-таки дотянулась до задиристого Ваньки и, схватив его за руку, потащила прочь. – Уходим!

Мы помчались прочь под забористые ругательства и улюлюканье, которые неслись нам вслед, а Ванька упирался что есть мочи.

– Пустите, я им задам сейчас! У меня кулаки, как у бати, крепкие!

– Иди уже! Язык как помело! – прошипела я, дав ему пинка. – Герой! Посмотрел на медведя?!

Когда нас скрыла стена деревьев, Таня остановилась и, отдышавшись, протянула:

– Наведались в табор…

Я же стояла, упершись руками

в колени, чувствуя, как болит каждое ребрышко. Воздух со свистом вырывался из моих легких, а перед глазами плавала красная пелена.

– Ой, горюшко… барышня… - голосок Ваньки прозвучал протяжно и жалостливо. – Фонарь видать будет знатный…

Я медленно разогнулась, переполняясь страхом. Только не синяк! Ванька смотрел на Таню и качал лохматой головой, цокая языком.

– Зря полезли в драку-то… Цыгане хорошо бьются…

Несмотря на весь ужас происходящего, я не могла сдержать смеха. У подруги под глазом начинал появляться шикарный бланш. Ее руки были в ссадинах, штаны порваны, но, на удивление, что мой, что ее картузы остались на месте.

– Чего ты? – Таня подозрительно посмотрела на меня. – Правду Ванька говорит?

– Правду! – я старалась не смеяться, но у меня это плохо получалось.

– Очень смешно! На себя посмотри! – нервно произнесла подруга, и я испуганно замерла.

– Что, тоже???

– Ага, - она широко улыбнулась. – Красота!

Ванька быстро закивал, подтверждая ее слова.

– Правду говорит сестричка ваша. Тоже присвистело, барышня.

У него самого распух нос, была разбита губа, но мальчишку это совершенно не беспокоило.

– А зачем вам кузнец? – Ванька нахмурился. – Мы только за этим в табор-то пошли?

– Нет, на медведя в портках смотреть… - огрызнулась Таня и вдруг сказала:

– Ты видела, как цыганенок этот, который Ваньке нос разбил, на один из шатров посмотрел? Точно Сашко там!

– Намекаешь, что нужно в шатер пробраться? – догадалась я. – А что если мы ошибаемся? И не Сашко там?

– Риск – благородное дело, - подруга повернулась к Ваньке, который стоял рядом разинув рот. – Ты чего уши развесил?

– Давайте я в шатер пролезу? – мальчишка с надеждой уставился на нас. – Погляжу, кто там, чтобы вы зазря туда не совались. Получили ведь уже…

– А если тебя поймают? – идея была хорошей, но подставлять Ваньку не хотелось. Он и так пострадал.

– Не поймают! Говорю же, шустрый я! – он подмигнул нам. – Ждите туточки.

Мальчишка метнулся в кусты, а мы присели на траву.

– Вот тебе и табор, - тихо засмеялась Таня. – Приключения… шпионские страсти…

Я не выдержала, и мы принялись хохотать, разглядывая друг друга. Аглая Игнатьевна точно в обморок упадет, когда нас увидит.

Ванька вернулся довольно быстро. Он вылез из кустов и зашептал, шмыгая распухшим носом:

– Пробрался я в шатер! Там, значится, цыган молодой лежит! Бледный, страсть! Может, спит, а может, помирает! Я как только выбрался из шатра, туда сразу старая цыганка с кувшином вошла! Мамка, наверное.

И чего, он вам нужен али нет?

– Он! Молодец, Ванька! – похвалила я его. – Запомнил шатер?

– А то! – мальчишка закивал. – Еще тудыть надо?

– Надо. Сможешь задание выполнить? – я мысленно ругала себя на чем свет стоит. И почему мне это раньше в голову не пришло?

– Могусь! Только скажите, чего делать надобно!

– Дома скажем, возвращаться пора, - я поднялась. – Нам еще себя в порядок приводить.

– Евхозя и Евсютка, по щам получили чутка! – хихикнул Ванька и помчался вперед, ловко увернувшись от Таниной руки. – Цыганочку танцевали, им бока-то пообмяли!

– Ну, зараза!

Глава 33

Добравшись до усадьбы, мы спрятались в тех же кустах жимолости, а Ванька помчался разведать обстановку. Вернулся он довольно быстро и сообщил, что Аглая Игнатьевна еще хлопочет на кухне. Конечно, рано или поздно наши синяки все равно станут достоянием общественности, но в купе с мужской одеждой уж точно вызовут массу вопросов, на которые мы ответить не сможем.

Ванька бежал впереди, чтобы предупредить в случае появления кого-то из дворни на нашем пути. Мы же мелкими перебежками двигались от одного сарая к другому. Миновав черный двор, наша троица добралась до главного входа и я с облегчением выдохнула, когда оказалась внутри дома.

– Далеко не уходи! – предупредила Таня мальчишку. – Ты нам еще понадобишься!

– Хорошо! – Ванька потер нос и скривился от боли. – Коли что, я на конюшне!

Мы поднялись к себе, умылись водой, оставшейся в кувшине, переоделись в платья и только после этого решились рассмотреть ту «красоту», которую нам наставили цыганята.

Место ушиба под моим правым глазом припухло и лишь начинало синеть, но уже было видно, что синяк станет просто шикарным. Таня с грустью смотрела на свое отражение и тяжело вздыхала. Ее синяк расположился с левой стороны, растекаясь до самого виска.

– Что будем говорить нянюшке?

– Не знаю… Может… - я не успела договорить. В дверь постучали, и в комнату вошла Аглая Игнатьевна.

Старушка взглянула на нас и замерла с разведенными в сторону руками. Так она стояла секунд пять, а потом с придыханием протянула:

– Матерь Божья… А что… что это такое? Ох, Господи… Святые угодники…

– А это… - я провела взглядом по комнате и, глубоко вдохнув, сказала: - Мы с Софьей наводили порядок в комнате… Решили переставить столик к окну… оступились и… упали…

– Приложились обе, - серьезным голосом добавила Таня. – Вот как тащили его, так с двух сторон и припечатались.

Не знаю, кто мог поверить в такое откровенное вранье, но у старушки оно вроде бы не вызвало подозрений.

– Что же за наказание нам… Что за беда… Ох, как быть-то теперь? В такое время умудрились себя испортить! – запричитала Аглая Игнатьевна, а мы переглянулись, чего это она?