Поминая былое
Шрифт:
– Арист Платонович, знакомьтесь, наш новый кандидат в эксперты по трупам.
Эксперт по живым Арист Платонович Стагиров, сидевший за столом, оказался мощным мужиком с квадратным точёным лицом, почти полностью сокрытым густой кудрявой бородой. А белый халат смотрелся этакой классической греческой тогой. Холодные блеклые глаза под выпуклым лбом на кажущемся мраморным лице осмотрели меня с ног до головы, не скрывая профессионального интереса.
– Славься, Люциус, идущие на работу приветствуют тебя… – криво усмехнулся специалист по побоям и изнасилованиям, – Будем знакомы. У нас тут царит вечная суета с живыми объектами. Проводим освидетельствования после
Я поперхнулся. Какое ещё – если что? Чур-чур меня…
– Теперь забежим в отдел запретной любви. – Терёха бодро шагал по петляющим коридорам, свободно ориентируясь в довольно замороченной архитектуре сталинской постройки.
Геномное отделение занималось определением родственных связей, взимая при этом наличную плату и далеко не в виде одного затёртого обола. Завсегдатаями здесь оказывались носящиеся подобно маленьким ураганам и не ведающие покуда забот дети и задумчивые молчаливые мужчины, вечно терзаемые сакральным вопросом: А папа ли я?
Заведующего этим слабым отблеском безумных страстей либо отрыжкой разгульных новогодних корпоративов официально величали Павлом Малотестовым, но за глаза называли запросто – доктор Франкенштейн. Церемониально раскланявшись с местным властителем непростых человеческих судеб, мы двинулись дальше.
Следующим кабинетом, куда сунули любопытные носы, оказалась спектральная лаборатория. За огромным столом, заставленным непонятными приборами, сидела женщина неопределённого возраста. Из проёма входной двери была видна только полная, не измождённая фитнесом фигура да шевелюра редких рыжих волос. Хозяйка кабинета, с трудом уместившая телеса в модный белый халатик, бездвижным изваянием склонилась над бинокулярным микроскопом.
– Что здесь происходит? – почему-то шёпотом спросил я кореша. Наверное, побоялся неосторожно громкой речью отвлечь увлечённую женщину от важного исследования.
– Да почти ничего, – также тихо отвечал Терёха, – Отправляем сюда фрагменты повреждённых тканей, в них шмаляют из лазера и в конечном итоге устанавливают наличие следов материла травмирующего орудия. Впрочем, происходит это не часто. А сей момент лицезреем картину, когда эта достойная женщина почивает на рабочем месте, для чего, собственно, и необходим этот микроскоп – в качестве надёжного упора для головы. А очки, чтобы не было отпечатков вокруг глаз от жёстких окуляров…
Теперь уже боясь неосторожным движением разбудить мирно дремавшую хозяйку спектральной лаборатории, мы тихонечко выскользнули в коридор.
– Вот это работа! – глубокомысленно позавидовал Терёха.
– Да уж, завидное местечко, – пришлось политкорректно согласиться, дабы не обидеть старого товарища.
Про себя я это заведение прозвал лабораторией имени спящего инженера Гарина.
Очередная остановка пришлась на судебно-химическое отделение. В силу своих немаленьких размеров, сиё структурное подразделение отхватило практически половину второго этажа. Пространство кабинетов загромождала дорогостоящая аппаратура, повсюду виднелись залежи всевозможных колбочек, пробирок, банок и трубок. Разнообразие их размеров и форм завораживало. Впрочем, это также относилось и к многочисленным сотрудницам, которые легко делились на две группы: одну составляли молчаливые женщины средних лет, вторую вертлявые, постоянно хихикающие молодые особы. И те, и
– Похоже, коллектив тут сугубо женский, – глядя на хорошенькие фигурки в медицинских мини-халатиках, удовлетворённо поинтересовался у сопровождающего я.
– Да-нет, – довольно замысловато начал тот, – Почему? Есть здесь и один мужик – врач. Но его сейчас нет. Так рано на работу он не ходит.
– Это как это?
– А вот так. Появляется обычно к полудню, правда, и с работы уходит часов в десять вечера. Зато всегда есть достойный собутыльник, если заскучаешь на дежурстве. Мировой мужик. А как настойки делает и спирт разводит, просто песня! У него этого добра хоть купайся. В обиходе все его уважительно кличут доктором Менделеевым. Если надо чистый спирт, ну, там домой или кому знакомым, смело шагай к нему. Но деньги взаймы даже не проси – точно не даст. Скупердяй на своё личное ещё тот.
– А вот сюда лучше не попадать, – прокомментировал Терёха появившийся на горизонте очередной кабинет – Отдел комиссионных экспертиз. Здесь проводят экспертизы с привлечением маститых специалистов из различных областей медицины, когда возникают сомнения в правильности ранее проведённого исследования. Чего найдут в твоём заключении не так, одним выговором не отделаешься. Между собой зовём отделом двенадцати разгневанных мужчин. Пошли скорее отсюда, аура здесь нехорошая. Одним словом – болото. Увязнешь коготком, не выкарабкаешься…
Если честно, впервые видел товарища настолько взволнованным. Сам же я ничего такого не чувствовал и не обонял. Пожав плечами, зашагал по индейски вслед-вслед за осторожным проводником.
– Вот где исключительно женский коллектив, так это в гистологическом отделе. – Кореш довольно подмигнул. – Сюда мы отправляем образцы тканей, или как я это называю – кусочки мёртвых людей – для микроскопического исследования.
В просторном кабинете сидели две девчонки в самом расцвете соков.
– Дамы, позвольте представить вашему прелестному коллективу нового работника нашего отдела. Будет пока в помощниках у самого Самаэль Самаэльевича. Прошу любить и жаловать! А когда будет приносить образцы… – Терёха сделал эффектную театральную паузу, – удовлетворять его должностное, и не только, любопытство…
Дамы-девицы начали кокетливо хихикать.
– Елена-прекрасная, – продолжал работать на немногочисленную публику мой экскурсовод, – Светлана-обольстительница.
Я покраснел под внимательными взглядами этих исключительно прелестных созданий.
– Мальчики, хотите чаю? Мы только что вскипятили чайник, – предложила Светлана, – С конфетками.
– И тортик есть, – добавила Елена.
– Конечно. – Довольно потёр полные ладошки мой общительный товарищ, ставя на паузу наше неумолимое движение по отделам и лабораториям Бюро.
– Ты с ними поосторожней, – тут же горячо зашептал мне на ухо, – Ведьмы ещё те…
Мы сидели за столом, чинно попивая чай. Терёха жёг напалмом, я смущённо помалкивал, девчонки хихикали над густо смазанными «салом» шутками. Намёки, полунамёки и откровенные вульгарности сыпались из кореша, словно из похотливого рога изобилия. Я же только краснел, с трудом проталкивал в желудок огромные куски бисквитного торта и постоянно боялся подавиться. А стоило пересечься с одной из обольстительных подружек взглядами, готов был провалиться в преисподнюю. Которая, судя по ощущениям, находилась где-то неподалёку.