Поминки по ноябрю
Шрифт:
Харалампиди жил на улице Правды. Офис его конторы под названием «Харалампиди, Паташов и К°», как подсказали все те же ребята из информбюро, располагался на Большой Никитской. Гуров позвонил в фирму, и ему ответили, что Харалампиди на работе не появился, сообщив о своей болезни.
Гуров решил навестить этого больного грека дома. Отсутствие на работе человека, опосредованно связанного с убийством, настораживало.
Харалампиди жил в обычной кирпичной девятиэтажке. Судя по не слишком презентабельному фасаду, престижным этот дом назвать было нельзя. Для человека, отдавшею весьма
Однако когда сыщик остановился перед квартирой этого загадочного грека, то понял, что поспешил с выводами.
Гуров внимательно посмотрел на дорогую итальянскую дверь, на претенциозную дверную ручку, замысловатую по форме, очень желтую и блестящую, на красивый и дорогой звонок и уже по-другому начал думать о пока неизвестном ему греке.
Сыщик позвонил.
Шагов за дверью слышно не было. Гуров решил, что в квартире никого нет или ему не собираются открывать, как вдруг дверь распахнулась. Вместо ожидаемого мужчины на пороге стояла худенькая молоденькая девушка в полосатой мужской пижаме.
Она была не причесана и с сонными глазами.
– Вы к нам? – зевая, спросила девушка. – Вы кто?
– Я из милиции, – постаравшись говорить помягче, произнес Гуров. – Твой папа дома?
– Папа? – растерянно переспросила девушка и пролепетала: – Наверное. А при чем тут мой папа?
– Мне нужно с ним поговорить. – Гуров уже начал выходить из терпения. Девушка демонстрировала изрядное отсутствие сообразительности. Гуров такого никогда не прощал, даже если человек только что проснулся.
– А зачем же вы пришли сюда? – Девушка явно не понимала, что происходит. – Он же живет в Калужской области. Езжайте туда. А что он натворил? Опять подрался?
Разговор принимал неожиданный оборот. Гуров начал соображать, в чем тут дело.
– Георгий Зевсович здесь живет? – спросил он.
– Здесь. А папа тут при чем? Фу-ты! – Девушка с облегчением рассмеялась. – Поняла, поняла, – обрадовалась она. – Вам нужен Жорик! Ну так заходите, что же вы за дверью-то стоите! И ноги вытрите, пожалуйста.
Гуров зашел, приятно радуясь, что его обвинили в тугодумстве.
– Жорик! К тебе пришли! – крикнула девушка, проверяя, хорошо ли заперта дверь. Проходя мимо Гурова, она дохнула на него свежим перегаром и тут же отшатнулась, зачем-то плотнее запахивая пижаму.
– Кто там?! – послышался из глубины квартиры недовольный мужской голос.
– Из милиции, кажется. Я не знаю точно, – и девушка свернула из коридора вправо, наверное, к ванной.
Гуров остался один в коридоре. Из комнаты появился низенький толстый и лысый мужчина, оказавшийся не папой, а папиком этой девушки. Он был приблизительно ровесником Гурова, но за собой следил только, если так можно выразиться, антуражем. Халат на нем был подчеркнуто дорогим, на шее висела толстая золотая цепь, на руке гремели золотым браслетом дорогие часы. Вся эта упаковка украшала нечто, содержащее одышку, двойной подбородок и заметно
– Вы ко мне? – пропыхтел папик, осматривая Гурова маленькими глазками, в которых все-таки было больше недоумения, чем испуга.
– Если вы Харалампиди, то к вам, – ответил Гуров, расстегивая пальто. Ему предстоял разговор с этим типом, и он не собирался терять время.
– Да, это я. – Георгий Зевсович все еще смотрел с недоумением. – Катенька сказала, что вы из милиции…
– Не похож? – усмехнулся Гуров.
– Да не очень, если честно. Вы не обидитесь, если я попрошу показать документы? А то, знаете ли, время такое…
Гуров вынул удостоверение и сунул хозяину квартиры в волосатую лапу. Тот взял документ и начал с сопением его рассматривать.
– Время, говорите, такое, а пускаете девушку одну дверь открывать. – Гуров снял пальто и повесил его на вешалку.
– Вы пришли очень неожиданно. Мы вообще-то живем тихо, не шумим… – Харалампиди отдал удостоверение, зачем-то чересчур внимательно посмотрел на гуровское пальто и забормотал: – Полковник! Настоящий полковник! А вы по какому же делу пришли?
Он топтался перед Гуровым, излишне суетливо разводя руками и потрясывая подбородком. Во всем его облике было что-то бабье и жалкое.
– А вы не хотите пригласить меня пройти? – Гуров вынул из кармана расческу и спокойно причесался перед зеркалом.
– Конечно, хочу! – запальчиво воскликнул Харалампиди и покраснел от неожиданности собственных слов. – Прошу, прошу. Может быть, чайку-кофейку или…
– Нет, спасибо, – ответил Гуров, проходя в комнату.
Пухлый хозяин, шлепая тапочками, вбежал за ним.
Комната оказалась большой, наверное, хозяин объединил две стандартные. В таком случае эта квартира изначально была как минимум трехкомнатной, потому что ни кровати, ни дивана в гостиной не было. Здесь стояли только кресла, музыкальный центр и чрезмерно большой, как показалось Гурову, телевизор, видеомагнитофон рядом с ним и, пожалуй, все.
В углу этого зала, больше похожего на вестибюль кинотеатра, стояла кадка с пальмой.
Гуров выбрал самое удобное с точки зрения расположения кресло и сел в него.
Харалампиди зачем-то прошелся по комнате, потыкал пальцем в землю своей пальмы, что-то пробормотал и, пощелкав пальцами, сделал еще один круг.
Гуров, прищурившись, понаблюдал за однообразными маневрами хозяина и, не выдержав, прикрикнул:
– Присядьте!
Харалампиди, словно только и ждал этой команды, тут же присел в кресло напротив Гурова, положил руки на колени и вдруг, состроив жалобное выражение лица, спросил:
– Вам сколько лет, господин полковник?
– Это имеет отношение к чему-нибудь? – Гурова трудно было удивить ненужными вопросами, но этот оказался уж совершенно несуразным. С другой стороны, было ясно, что толстый грек нервничает и нужно дать ему выговориться.
– Вы должны меня понять, – быстро дрожащим голосом заговорил Харалампиди. – Я недавно читал одну книжку, журнал то есть… ну, неважно. Короче, там были напечатаны слова… этого… он еще у Ленина работал в правительстве…
Гуров удивленно посмотрел на своего собеседника.