Помни имя свое
Шрифт:
— Тебе на кой х… восемь мобил, а? Отвечай, тварь!
Женщина молчит.
— А откуда у тебя там швейная машинка, обрезки ткани… да не простой ткани. Ты что, тварь, не понимаешь, о чем я?
— Старшой!
Из кухни — выходит один из бойцов. Тема, десятник, прошел Кавказ. Старший сержант. Был…
— На кухне жрачки полно. Как минимум на троих взрослых мужиков. Баранина, все такое. Чеченские блюда.
— Где ваш сын? — спрашивает Башлыков.
Женщина что-то отвечает на незнакомом языке.
—
— Это на чеченском. Пожелание доброго здоровья…
— Все чисто! — спускаясь с мансардного этажа, говорит еще один боец — два ноута, оба забрал. Вон, глянь, что я нашел такое…
Командир берет в руки сигаретную пачку.
— Таджикистон….
— Не трогай. Дай сюда… — в Башлыкове просыпается опер.
— Бери… Все равно он смылся уже. Ищи ветра в поле, сюда он не вернется.
Старшой — спрашивает женщину на чеченском, та отвечает, коротко и резко.
— Ладно. Тема, иди, подгони машину. До Кенского леса прокатимся…
— Везут!
Новенький «УАЗ-Патриот» притормозил возле разрытой ямы, следом за ним ехала покрытая пылью по самую крышу КИА.
— Никого не видели?
Двоих бойцов оставили у ямы — оставлять ее без присмотра незарытую нельзя.
— Никак нет.
Скворец, он же Старшой подошел к задней дверце внедорожника, открыл ее и вытащил женщину. Ударом ножа разрезал липкую ленту на лодыжках и запястьях. Рывком схватив за руку, поволок по земле к свежевыкопанной яме.
— Ну? Глянь! Этого ты хотела, тварина!? Этого!?
Женщина завыла. Этот вой рождался из самого центра его существа, сначала он был низким и не громким, но потом — возрос почти до визга. Взмахнув руками, она бросилась на Скворца — но тот отбросил ее в яму.
— Не-е-е-е-на-а-а-ави-и-и-и-жу-у-у-у… — женщина выла и скребла землю руками.
— Что же ты по-русски то, а, су…а?
Внезапно — Старшой протянул руку, схватил женщину и одним рывком выдернул ее из ямы. Навалился сверху, прижал к земле. Женщина не дышала — хрипела и лязгала зубами как в эпилептическом припадке.
— Не-е-е-е-на-а-а-ави-и-и-и-жу-у-у-у…
— Ненавидишь, тварь? А я то вас как ненавижу! Вы, падлы, твари немытые, на мою землю пришли, здесь права качаете, русских убиваете, сами подохнуть готовы, только бы нас перебить. Но я, с…, пока жив… я вас зубами рвать буду, поняла, тварина, зубами, я все ваше семя под корень выведу. Вы десять убьете, а я сто убью, вы сто убьете, а я тысячу. Поняла, тварина, не будет по твоему, поняла, тварина… не жить вам здесь…
— Не-е-е-е-на-а-а-ави-и-и-и-жу-у-у-у… агхр…
Котов обхватил командира сзади, рванул со всей силы.
— Будет, б… будет. Будет, ну! Руки отпусти, руки…
Вдвоем — обезумевшего командира удалось оторвать от матери террориста.
— Будет, будет… Серый, возьми его.
В свете фар —
— Что же вы делаете, б… — негромко сказал он — что вам, тварям, не живется? Какого… вы сюда приехали? Что вам у себя не жилось? Что же вы жить то не хотите, мрази? Мужа закопали, старший в банде, так ты младшего, гадина шахидом сделать решила? Что же ты за мать то такая, змеина подколодная…
— Мужа закопали. Копалка не выросла… он тебе голову отрежет… придет время. Кто его убил? — вдруг спросила женщина, хрипя от передавленного горла.
— Я — ответил Котов.
— Чтобы у тебя дети как кутята в ведре с водой подохли… Чтобы тебе смерти не нашлось…
— Не беспокойся, найдется. Только я сначала твое все кубло перетоплю. Пока жив буду — рвать буду, пока за каждого, кого вчера, сегодня… по десятку не изведу, не уймусь. Весь ваш народ в могилу сведу, чтобы мстить было некому. Джихад хотите — так будет вам гадам, джихад… Что же тебе и выродку твоему не жилось, что же вы убивать то нас пошли?
Котов говорит спокойно — но от этого еще страшнее.
— Не понять тебе этого. Не понять…
Женщина вдруг бросилась на него — но Котов был начеку.
— Ы-ы-ы… Как же вы не понимаете! Как же вы не понимаете?! Почему вы не понимаете? Почему они борются? Почему они с вами борются? Почему они не прекращают? Почему они не прекращают? Почему они не прекращают?!!! Почему они умирают!? Почему они умирают, шайтаны вы… чтобы вашим матерям так же…
Очередной бросок — и снова мимо. Котов ногой спихнул женщину в яму, она уже не пыталась выбраться — а просто тряслась на груди убитого сына.
— Почему они умирают… почему они умирают… почему лучшие умирают… почему лучшие умирают…
Котов — сделал несколько шагов, как слепой наткнулся на капот машины. С силой шарахнул по нему кулаком, так что до крови. Капот промялся под кулаком…
— Су…а, су…а, су…а… — как заведенный нудно бубнил он и бил кулаком по капоту, чтобы прийти в себя от боли…
— Будет… Будет…
— Старшой…
Скворец хлопнул его по плечу.
— Засиделись мы тут, пора по сто грамм и на нары. Кончишь ее?
Котов ошалело посмотрел на Старшего.
— Не…
— Сам видишь, тварь какая.
— Не… Я с бабами воевать не подписывался… не… не подписывался, не…
Скворец подошел к ближнему бойцу, взял у него ружье, подошел к яме. Оглушительно бабахнул выстрел, вой и причитания оборвались.
— Серый, Лузга, закопайте… — почти обычным голосом сказал он, возвращая ружье.
— Есть. Есть.
Двое принялись забрасывать яму в безжалостном свете фар.