Помни меня
Шрифт:
Улицы, дома – всё казалось родным, и я точно знала, что сразу за поворотом будет гипермаркет «Спартак», а за ним огромный детский магазин «Малыш». Я проверяла себя и ни разу не ошиблась.
На катке я отказалась от коньков.
– Ты же любишь кататься, – мягко настаивал Максим. – Бери коньки.
– Ага, сейчас. Ударюсь головой, и опять – привет, Гальцево? – пробормотала я.
– Что за Гальцево? – Максим поднял бровь.
– Не важно. Просто место, куда лучше не попадать.
– Ладно, потом разберёмся, – он развернулся и занялся Лисёнком.
А я осталась у ограждения смотреть, как Макс учит Лёшку стоять на коньках, смеялась над нелепыми попытками сына удержаться на льду, гордилась, когда у него получилось на разъезжающихся ножках прокатиться самостоятельно.
Когда Лисёнок порядком устал, мы решили перекусить в кафе. Сыну взяли блинчики, Максиму отбивную с гарниром, а себе я выбрала огромный гамбургер.
– Ты же такое не ешь? – удивился Максим. – Как же здоровое питание?
– Уже ем, – с упоением прочавкала я. – В Гальцево таких нет.
– Опять это Гальцево, – Максим потёр переносицу.
– А мы в каком городе живём, кстати?
– Марин, давай завтра к неврологу съездим. Ты странно себя ведёшь.
Домой мы вернулись поздно. Лисёнок упросил нас сводить его на игровые автоматы. Всю дорогу домой он сидел нахохленный, как воробушек, обиженный на то, что его оторвали от игры. Зато уснул он довольно быстро. Даже сказку до конца не дослушал. Я лежала рядом с ним, перебирая рыжие прядки, до тех пор, пока его дыхание не стало поверхностным.
Максим ждал меня в спальне, сидя на кровати и сцепив руки в замок. Его отстранённый и задумчивый взгляд подсказывал, что неприятного разговора не избежать.
Услышав мои шаги, Максим подошёл ко мне, обнял за плечи и прижал к себе:
– Марин, что с тобой сегодня? – прошептал он в макушку.
– Ничего. Просто приснился кошмар, что у меня другая семья, другая жизнь без вас. Я так боюсь вас потерять.
– Не потеряешь. Мы всегда будем с тобой.
Я отстранилась так, чтобы можно было полюбоваться им. Такой родной, домашний, в простой футболке и серых спортивных штанах. Мой. Провела ладонями по его щекам с лёгкой щетиной – поленился с утра побриться. Погладила его по коротко остриженным русым волосам.
В его серо-зелёных глазах отражались смешанные чувства. Беспокойство за меня боролось с желанием.
– Марин, ты будто впервые меня видишь.
– Хочу тебя запомнить, на случай, если…
Он не дал мне договорить, шепча в ухо и слегка прикусывая мочку:
– А я просто хочу тебя. Я по тебе соскучился. Люблю тебя.
Вот теперь, когда он увлёк меня на кровать и усадил на колени, я уверена, что выяснение волнующих его вопросов он решил отложить на потом. А когда зарылся носом в волосы, а потом провёл губами по шее, я поняла, что готова забыть все страхи.
От дыхания Максима становилось щекотно, и я шутливо отбивалась, портя романтичность момента. Он же, пресекая мои попытки к сопротивлению, притянул моё лицо к себе и неожиданно нежно поцеловал. Я испытала разочарование. Мне хотелось другого.
Его сердце бешено колотилось. Рука проникла в вырез топа и слегка сжала грудь. Палец начал описывать круги по ареоле, и сосок приятно напрягся. Освободив грудь от ткани топа, Максим коснулся губами затвердевшего соска, обвёл его языком, накрыл горячим ртом. Но я не хотела прелюдий. Я так сильно соскучилась по нему, что хотела как можно быстрее почувствовать его в себе, двигаться с ним в одном темпе, дышать с ним в унисон, но он медлил, дразнил. Наконец снял с меня топ и стянул шорты, коснулся пальцем трусиков, провёл, словно повторяя узор кружева. Напряжение нарастало, сейчас, сейчас…
Но он не собирался избавлять меня от белья, а всего лишь отодвинул кружево в сторону и как бы невзначай задел чувствительное место. С губ сорвался стон, но он, мучая меня, убрал палец и снова провёл им по ткани, заставляя умолять прекратить эту пытку.
– Какая ты нетерпеливая, – прошептал он, сдавшись и стянув наконец бельё. Теперь его пальцы свободно скользили, описывали замысловатые фигуры, доводя меня до исступления. Закусив губу от нетерпения и поглаживая его руку, я заставила проникнуть внутрь. Его палец безошибочно нашёл чувствительную зону в горячем, жаждущем лоне. Максим знал, что нужно делать, чтобы свести меня с ума, чтобы руки хаотично сминали простыню, а с губ рвались стоны, которые я не могла сдержать, даже зная, что в соседней комнате спит Лисёнок. Тело обдало горячей волной, мышцы свела сладкая судорога.
Вспышка… Всё ещё пытаясь усмирить сбившееся дыхание и колотящееся в сумасшедшем ритме сердце, я открыла глаза, и тут меня накрыла истерика. Тихие всхлипы перешли в истошный вой.
Глава 6
Маленькая зарождающаяся надежда разбилась вдребезги на миллион осколков, которые одновременно впились в сердце, и, казалось, оно не выдержит, вот-вот разорвётся от невыносимой боли. Лучше бы не просыпалась и навсегда осталась в мире счастливой иллюзии.
– Тише, тише, – тётя Валя прибежала на крик, зажгла свет, присела на кровать и обхватила меня за ходящие ходуном плечи, утешая. – Успокойся. Это был просто кошмар, – приговаривала она.
Мне противны её прикосновения, противен грубоватый голос, и омерзителен исходящий от неё запах затхлости с ярко выраженными нотами алкоголя. Я понимала, что мне нужно замолчать, чтобы избавиться от неё, и не могла.
– Бляха-муха, три часа ночи. Мне завтра рано на работу, а тут хрен с тобой выспишься. Сама угомонишься или помочь? – в комнату вошёл Вася, взлохмаченный, с опухшими глазами. Судя по интонации, он был взбешён. Он приблизился к кровати, видимо, желая исполнить угрозу.