Помни обо мне
Шрифт:
— Видите ли, — пришел Юра на помощь другу, — вот эти фанатики заманили в свою секту нескольких девушек, и мы хотим, чтобы они поняли…
— Э, так нельзя…
Незнакомец укоризненно посмотрел на Юру и неодобрительно покачал головой.
— Гражданин начальник! — вдруг обратился к незнакомцу чернобородый. — Оградите вы нас от оскорблениев!
Незнакомец повернулся к чернобородому:
— Кто же это вас оскорбил?
— Да не меня, а старца, — пожаловался чернобородый и указал пальцем на Юру. —
— Как? — удивился незнакомец.
— Пианином.
— Разве это обидно?
— А как же! — воскликнул чернобородый. — Пианином там или балалайкой…
— А вы что скажете? — обратился незнакомец к оскорбленному. — Вы-то чего молчите?
Однако старик продолжал молчать, он еще не принял решения, как себя следует вести.
— Чего же набрали воды в рот? — упрекнул его незнакомец и опять обратился к комсомольцам: — Нет, товарищи, вы превысили свои функции, и, кстати, есть ли у вас при себе документы?
Юра независимо посмотрел на незнакомца и перевел взгляд на Лиду.
— Ты его знаешь? — вполголоса спросил он.
Лида слегка помотала головой:
— Нет.
— А вы кто такой, чтобы проверять у нас документы? — вызывающе спросил Юра. — Вы бы предъявили сначала свои!
— Я представитель охотнадзора, моя фамилия Власов, — представился незнакомец. — И кроме того, я член дружины по охране общественного порядка.
— Интересно, среди кого вы наводите здесь порядок? Среди зверей? — насмешливо спросил Юра. — Вы браконьер, — сказал он, гордясь своей проницательностью. — Потрудитесь не соваться в чужие дела.
Незнакомец, однако, не обиделся и опять обратился к комсомольцам:
— Кто тут у вас старший?
И хотя среди них не было старшего, три мальчика разом посмотрели на Лиду — и по должности, и по опыту старшей была она.
— Я, — ответила Лида, выступая вперед.
— Отлично, — сказал незнакомец, копаясь в боковом кармане, переступая с места на место и незаметно уводя Лиду в сторону. — Вот мой охотничий билет.
Он протянул Лиде какую-то книжечку, что-то сказал, она кивнула, и он еще что-то сказал.
— Извините, — звонко сказала Лида. — У меня нет документов… — Она смущенно пожала плечами. — Кто же берет с собой в тайгу документы!
— Вот то-то же, — укоризненно произнес незнакомец. — А еще поднимаете шум.
— В следующий раз будем умнее, — послушно согласилась Лида. — Кто же знал…
Незнакомец повернулся к сектантам:
— Ну, а вы что тут делаете?
— Идем, — мрачно ответил их предводитель, сердито глядя из-под насупленных бровей на незнакомца.
— Куда?
— По грибы, — еще мрачнее ответил старик.
— Ну и идите, идите, отцы, — добродушно напутствовал их незнакомец и уже гораздо строже обратился опять к комсомольцам: — А вас я бы попросил
— Пошли, — решительно сказала Лида и принялась взбираться на пригорок.
— Лида, так нельзя, — возмущенно возразил Юра. — Он же явно попустительствует этим фанатикам!
— Пошли, пошли, — твердо повторила Лида и стала взбираться еще быстрее.
Лида струсила, но Юра не решился перечить, она лучше знает законы тайги. Хорошо, что Таня с ними. Она взбиралась на пригорок следом за Лидой. Венька тоже послушался Лиду. За ним Петя… И Юре ничего не оставалось, как повернуться и пойти вслед за всеми.
— Вот так-то лучше, — заметил ему в спину незнакомец, и Юра услышал, как он еще утешил сектантов: — Ничего, ничего, отцы, идите, в обиду вас не дадим.
С полчаса вся компания молча пробиралась по тропке.
— Куда теперь? — прервал молчание Петя.
— Обратно, — не без юмора разъяснил Венька.
— А куда же пойдут те? — поинтересовался Петя.
— К медведям.
— Без шуток.
— А я без шуток. В той стороне только медведи.
— Разве они здесь водятся?
— Сколько угодно.
— А почему их не боятся?
— Потому что летом медведь не опасен, а такой компании испугается любой зверь.
— Все-таки не понимаю, — не удержался Юра. — Почему мы уступили?
Лида ласково улыбнулась:
— Поймешь, Юрочка, поймешь.
— А кто это?
— Охотник.
— С овчаркой? На кого же он охотится?
— На кого-нибудь да охотится.
— Не надо было нам уходить.
— Надо!
— Нет.
Однако Лида не хотела продолжать спор.
К Юре подошла Таня:
— Она сильно тебя ударила?
Он потрогал голову.
— Обойдется.
— Может, перевязать?
— Потом…
Шли медленно, чувствовалась усталость. Лес к вечеру казался еще страшнее и нелюдимее. Путь преграждали ветви елей, обросшие бледным зеленоватым лишайником. Птицы смолкли. За тусклыми стволами стлались тени. Солнце висело прямо за спиной. Под ногами похрустывала хвоя. Скорей бы привал!
Молчание нарушил Петя:
— Послушай, Юрка, как это ты обругал старика?
Юра хмыкнул:
— Я не ругал.
— Ну, обозвал.
— Сумасшедшее пианино.
— Действительно, — сказала Лида. — Какое бессмысленное выражение.
— Это не мое выражение.
— Все равно бессмыслица!
— Это выражение Ленина. Впрочем, извините, перепутал. Сам не понимаю, как оно у меня вырвалось. Не пианино, а фортепьяно.
— Но как же это понимать — сумасшедшее фортепьяно?
— Очень просто. Я читал зимой Ленина. Есть у него такая книга: «Материализм и эмпириокритицизм». В ней объясняется разница между идеализмом и материализмом…