Помни себя

Гамлет

1

Опустело, опустело

Лицо Земли.

Ее тело, ее тело

Несли, несли.

Еле слышно раздавался

Вдали набат.

Нарушался, нарушался

Святой обряд.

Опустили, опустили

В могилу гроб.

Не простили, не крестили

Безумный лоб.

Как

сдержать мне, как сдержать мне

Горе мое?

Я, как сорок тысяч братьев,

Любил ее.

Облака бегут седые

След в след. След в след.

Опостылел, опостылел

Весь свет, весь свет.

2

Хотел любить – да не смог владеть,

Хотел устать – не люблю потеть.

Солнце лилось изо всех окон,

Петь хотелось – да вышел стон.

Воля – птица, да разум – клеть.

Жить да жить бы, когда б не смерть,

Плыть да плыть бы, кабы не гать,

Любить отца, ненавидеть мать…

3. После смерти

Мой разум так казним и так светла

Не потому ли чувств моих природа,

Что Бог судил им совершенье зла

Во имя блага датского народа?

Господь не посчитался с тем, что я

Так раздираем поиском единства.

Оборвалась бы миссия моя,

Когда б мне полномочья на убийства

Безумие не выдало, когда б

Бессмертьем призрак зрение не ранил.

Принадлежа истории, как раб,

Без права отказаться от избранья,

Я сопричастность к Божеским трудам

Вдруг ощутил. Но боль не стала тише.

Что голос справедливости, когда

Зов совести мучительней и выше?

Спящая красавица

Принцесса спит… Ей красной розы шип

На именинах палец уколол.

Застыло утро в сказочной глуши.

Застыли царь и слуги, лес и дол

В узорах ветра, молния и гром,

Слова и песни, правда и обман.

Красавица, окутанная сном,

Все принца ждет. А принц сошел с ума…

Читая мифы

1

Из окна бегущего на юг

Поезда я посмотрел на небо,

Чей-то топот сквозь колесный стук

Различая. Над долиной Геба

Вечности ревущие тельцы

Шли пред плугом бытия земного,

Молоком египетской коровы

Напитавшись через звезд сосцы.

2

Я

подошел к окраине Земли,

Какая омывалась звездным млеком.

На берегу космической мели

Следы людские попадались. В реку,

К икринкам-звездам простирая пальцы,

Я заглянул и обомлел от страха:

Взвалив планету плоскую на панцирь,

На дно плыла земная черепаха.

Всплытие

Я помню день, в который, глядя вниз,

С восьмого неба блочного эдема,

Выдумывая будущую ложь

Сравнений, мне сдавалось, что не дождь

На дно поселка выпадает немо

Из рваных туч, а дом всплывает ввысь.

Но чувству этому расти мешали

Дома, что так стоят, как и стояли,

Ряды деревьев, на асфальте мокром

Машины, телевышка на горе;

Хотя облупленный карниз окна,

Трехкомнатная тишь, в которой снам –

Вольготные условья в ноябре,

Плюс искривление оконных стекол

Скрывали все подножье небоскреба,

Скрывали все, что помешать могло бы

Вслед за воображением постылым

Со дна подняться дому на поверхность.

И дом качнулся, будто бы его

Течение небес поволокло.

И вечность вдруг, утратив бессловесность,

На все лады со мной заговорила.

И рифмы потекли через уста.

Дождь кончился, но дом не перестал

Печально воздыматься в синеву.

И пусть подъем так и остался только

Одним лишь мною обнаружен, мне

Тогда хватило этого вполне.

Без цели, без значения, без толку

Бог знает как держалась на плаву

Посудина из пятистопных блоков.

…И берег померещился далеко.

* * *

О Смерть! – Кропотливое таянье тел.

Со звезд на траву перекинутый мост.

Зачем мы себе на дверном косяке

Ее отмеряем невидимый рост?

Семейные фотоальбомы листая,

Галопом по судьбам коротеньким шпаря,

Зачем мы на память другим составляем

Ее родословной несметный гербарий?..

* * *

Как отсутствует край у земли,

Так и жизнь Господь Бог округлил.

Смерть пространственной из временной

Дух единственно делает мой.

То есть область сия для меня

Достижима в течение дня.

Стоит лишь пересечь океан,

Чтобы стал очевидным обман.

Ведь ковбою, пасущему скот,