Помни себя
Шрифт:
Что я мертв, и в башку не придет.
Захочу и, допустим, к утру
В водах Рио-Гранде я умру,
А к закату в березовый лес
Возвращусь – и пойму, что воскрес.
Пусть за сутки испортится плоть.
Мне другую накинет Господь,
Той, истлевшей, вчерашней, сродни.
Нет конечностей. Души одни.
Блюз городских подземелий
Тень
Эскалатор ты переплывёшь
И, что метрополитен, поймёшь,
Связывает с адом города.
В миг один за мизерную плату
Древним обездоленным героем
Ты сойдешь во мрак, на дно земное, –
И никто не ощутит утрату.
А потом в другом конце столицы
Без малейшего усилья духа
Возродишься, в тьме найдя проруху, –
И никто сему не удивится.
Зная назубок названья станций,
С важностью почище театральной,
От ближайших мест до самых дальних
Ты привык аидом добираться.
Ты доволен этим мрачным краем,
Весь его приняв в свои объятья,
Не воспринимая как проклятье
Невозможность сообщенья раем.
* * *
Снова дождь. И пасынки никнут к окнам,
Думая: «Как хорошо куковать в тепле,
Жить под тучами, как под мечом Дамокла,
И ничего, кроме туч, не ждать на земле!»
Снова дождь. И дети бегут по лужам
К дому, над которым витает дым,
К маме, которая приготовила ужин,
По дороге к счастью, ведомой им.
Снова дождь. И старикам не заснуть,
Чьи колени тем несноснее ноют,
Чем прошедшее больше тщетой и длиною
И чем дальше от бытия его суть.
Снова дождь. И мертвые смотрят в оба
Смутных мира, которыми им дано
Изумляться, не понимая одно:
Что первичней – жизнь до или после гроба?
* * *
В этом мире все мы – гости,
Всем нам место – на погосте
Под присмотром вечных звезд.
Погостили – на погост.
Судьба
Я ее подобрал на дороге.
Так, валялась никчемным быльем.
Никому не годилась. Все ноги
Вытирали свои об нее.
Замарашка, хламида, тряпица,
Разорвать ее в клочья – пустяк.
Так, футболилась павшею птицей
На асфальте ногами бродяг.
Без породы, без помпы, без блеска,
Краски тусклые, стерта цена,
Но по нраву пришлись арабески…
Мне
Мигом взял, запахнул в нее душу,
Отряхнул, сполоснул у ручья
И ношу… А другие чем лучше?
А, пускай… Все равно ведь ничья!
* * *
С пожелтевшей беды
Обрывая слова,
Я петляю во мраке
На виду у звезды,
Что качает права
У меня в зодиаке.
Что в любви кавардак,
Что в ночи не до сна,
Что скитаюсь без толку,
Что живу кое-как,
Все причиной – она,
Светозарна и колка.
Расстояния жуть
Подпирая мольбой
О смягчении кары,
Вдаль бреду и твержу:
«Расточай, бог с тобой,
На меня свои чары.
Очень грустно, что не
Обмануть зодиак,
Не привадить удачу,
Очень жаль, что плане-
ты не могут никак
Развернуться иначе.
Рифмы под нос шепча,
Человечек – балда –
Темноту заклинает.
Велика, горяча,
Недоступна, звезда
Безответно мерцает.
Возвращение блудного сына
Затворник в собственной судьбе,
В житейской кутерьме не сущий,
В неравной внутренней борьбе
Потери вечные несущий,
Изнемогаю от любви.
О Господи, усынови!
Погрязшему в земной пыли
И не постигшему науку,
Как на небо взлететь, внемли,
О Боже, протяни мне муку.
Не оставляй торчать у врат,
Где горько пасынки сопят.
Что ты готовишь мне, позор
Иль лавра тягостную ношу?
На искупленье, на разор,
На все готов я, мой хороший,
Учитель мой, мой Властелин.
Скажи мне только снова: «Сын»!
* * *
Воспоминания не заживают
И не срастаются, а лунной ночью,
Когда бессонница одолевает,
Вдруг наливаются и мироточат.
И ни бинты, ни пластырь, ни внушенье,
Ни сильнодействующие лекарства,
Нет, не дают искомого спасенья,
Не останавливают, нет, мытарства.
От них не спрятаться ни в сон, ни в кому,
Не схорониться ни в Потом, ни в Ныне.
Ослабь жгуты и отворись Былому,
Подставь тазы и жди, когда отхлынет.
* * *
Т.М.
Мела пурга. Я покидал
Тот дом. Я шел тропинкой тонкой,