Помнить нельзя забыть
Шрифт:
Дарси рассматривал еще один вариант, но его даже среди своих ближайших коллег и соратников он озвучивать не решался – Дарси предполагал взять донором человека с потерей памяти по тем или иным причинам. Отрезок памяти за необходимый период времени есть, но он пуст. То есть чистый материал, который ничем не заполнен. Провал. Пустота. Но Дарси до конца еще не выяснил, что же лучше для пациента – провал и пустота, или чужие страшные воспоминания, которые больной должен будет воспринять через какое-то время как просмотренный в прошлом кинофильм.
Но и тут была масса нюансов: Дарси Ларсен не знал, способна ли такая память вдруг восстановиться после пересадки к приемнику со здоровым
***
Вечером Дарси Ларсен пошел домой. Вызывать к себе на прием Элизабет он сегодня не стал. Все-таки, приступ имел место быть, и он не хотел его повторения. Чтобы успокоить Элизабет потребовалась бы новая порция лекарства, а Ларсен хотел как можно скорее получить новую пациентку в состоянии, в котором она будет работать максимально продуктивно, сознание которой будет свободно от химических средств. Так что ему оставалось лишь обдумывать все то, что он столько раз уже обдумал, теперь уже применительно к Лизи.
Съев дома почти безвкусный полуфабрикатный ужин, Дарси решил составить план дальнейших действий. Спешить было нельзя, теперь, когда он был почти у цели, у порога воплощения стольких лет научного труда. Но и медлить он не мог, ему хотелось сорваться, поехать в больницу, и сейчас же начать диалог с Элизабет, тщательно записывая и обдумывая каждое сказанное ею слово. Дарси Ларсен решил не терять времени на обдумывание вариантов с донором. Пусть обследование и подготовка Лизи идёт полным ходом, а как только она будет готова, он выберет для неё тот вариант, который будет доступен на тот момент. С этим решением Ларсен отправился спать и, лёжа в постели, долго представлял, как ему вручают Нобелевскую премию, как мама будет украдкой смахивать с морщинистой щеки слезу, которую спровоцирует гордость за её сына. Фантазии постепенно перемешались со сновидениями. Доктор заснул.
***
– Доброе утро, Лизи! – жизнерадостно пропела улыбающаяся Энни, открывая жалюзи и впуская ослепительные солнечные лучи в палату Элизабет. Яркий, резкий свет, хлынувший в комнату, заставил Лизи сожмурить глаза и даже прикрыться ладонью.
– Как Вам спалось? Удалось отдохнуть?
– Да, спасибо, – апатично ответила пациентка, внутренне не понимая, что за необходимость у этой медсестры так громко и весело задавать свои дурацкий вопросы.
– Отлично, – продолжала петь Энни, – тогда вставайте. После завтрака Вас ждет доктор Ларсен. У Вас будет сегодня долгая и непростая работа, так что надо подкрепиться.
– Оооо… доктор Ларсен…, – рассеяно, будто забыла о том, что ей пришлось сменить место пребывания и лечащего врача, произнесла Лизи. Резко сев на кровати, она стала бегать глазами по сторонам, явно растерявшись и не зная с чего же начать сборы. Внимательная Энни пришла ей на выручку:
– Идите умываться, все Ваши принадлежности в ванной комнате. Вы сами их вчера там разложили. А я пока приберу Вашу постель. Потом я провожу Вас на завтрак, – Энни ободряюще ей улыбнулась.
Элизабет энергично встала, как давно она ни к чему не стремилась, никуда не спешила. Впервые за несколько месяцев ей захотелось выглядеть сносно, появившись перед врачом. В Лизи вдруг ожили новые, точнее забытые человеческие ощущения. Нет, конечно, она каждый день умывалась, чистила зубы и прочее, но она только сейчас осознала, например, что зубная паста у нее вишневого вкуса. Тюбик почти закончился, а она только сегодня почувствовала этот ягодный привкус.
– И почему вдруг
На завтраке кофе показался Лизи водянистым, почти безвкусным, а вот сэндвичи с сыром были очень даже вкусные. Что такое аппетит Лизи уже давно не вспоминала. Сегодня же, съев свою порцию, она поняла, что все еще несколько голодна. Она откинулась на спинку стула и вновь задумалась над тем, какой обезжиренной и безвкусной, бесчувственной была её жизнь в последний год, или больше. Сама перспектива, шанс вернуться к прежней жизни, забыть, навсегда вычеркнуть ту ужасную ночь начала возвращать Элизабет к жизни. Она оглядела свои руки, кожа была сухой, с сероватым оттенком. Лизи вспомнила свое отражение в зеркале, которое увидела сегодня утром в ванной и, не отводя глаз от исхудалых пальцев, горько ухмыльнулась:
– Серая, как подземный червяк, почти прозрачная…
***
– Ну, как она сегодня, Эн? – спросил Дарси свою верную соратницу.
– Особых перемен я не видела, та же подавленность и апатия. Хотя прихорашивалась она весьма тщательно, так что не все потеряно, – у Энни вырвался смешок.
– Это уже хорошо, если в ней начинают просыпаться хоть какие-то побуждения к повседневной жизни, это уже очень много для нас. Как только она будет готова – веди её ко мне, надо начинать.
– Не терпится, да, док? – Энни снова засмеялась.
– Энни, я смотрю у тебя сегодня очень хорошее настроение. Надеюсь, оно не помешает работе, – Ларсену было не до шуток.
Энни вышла из кабинета доктора Ларсена, притворила дверь и, подняв глаза кверху, прислонилась спиной к двери и зажмурилась. Она так любила это время года – весну, она так много надежд возлагала на наступающую весну, она так влюблена в Дарси, она так счастлива, что может быть рядом с ним. Легкая, почти невесомая Энни быстрыми шагами поспешила за новой пациенткой.
Ларсен не раз замечал милое кокетство своей молоденькой помощницы, даже находил её все зачастившую игривость забавной, но всерьез никогда не задумывался о том, что она может испытывать к нему что-то, как к мужчине. Он считал себя ее начальником, ее учителем и даже в мыслях не допускал служебного романа, хоть и ловил себя на мысли, что Энни очень привлекательная девушка. Она могла бы стать для него прекрасной спутницей жизни. Изящный носик, пухлые яркие губы, добрый нрав. Иногда она напоминала ему карманную собачку, как бы не звучало такое сравнение. Её милые веснушки под глазами взлетали вверх от смеха каждый раз, когда он шутил. Лёгкая на подъем, оптимистичная, восхищающаяся им. Но она скорее стала для него добрым товарищем – всегда рядом, всегда поможет, всегда поддержит и, если он попросит – даст свой совет. В деле с Элизабет Нюрц он считал Энни незаменимой. Поэтому все её попытки сблизится, напросится на совместную чашку кофе после работы, оставались на нулевой отметке. Это даже тяготило его.
Для себя Энни решила четко, что дает ему еще три дня, после этого начнет активные действия.
***
– Здравствуйте, Элизабет! Садитесь, – Ларсен пододвинул Лизи стул и лучезарно улыбнулся. Глядя на пациентку, Дарси припомнил слова Энни о том, что Лизи все утро прихорашивалась, и улыбнулся еще раз. Она действительно выглядела лучше. Светло-русые волосы были аккуратно расчесаны и перекинуты на левое плечо, образуя на затылке капюшон из шелковых, гладких волос. Густая челка ровной границей легла над её глазами. Доктору казалось, что вся она сегодня загорелась, зажглась изнутри: волосы блестели, глаза сияли, она улыбнулась ему.