Помоги другим умереть
Шрифт:
Он хлопнул дверцей, неторопливо включил зажигание. Олег оттолкнул Женю на обочину, выхватывая оружие, однако Климов только издевательски сверкнул на него взглядом и резко тронул «джип» с места. Вспыхнули и погасли, удаляясь, габаритные огни. И вдруг…
Полыхнуло ярко, ослепительно! Огненная
Грохот прокатился над лесом, а потом раздался негромкий прерывистый треск.
Женя выглянула из-за плеча Олега. Сначала в ослепленных глазах суматошно мельтешили красно-черные пятна, потом все они собрались в одно – огромное, пульсирующее огнем.
Посреди дороги полыхал автомобиль Климова. Вернее, то, что осталось от него после взрыва. А остался только огонь.
Женя вцепилась в Олега – и словно обмерла на миг, ощущая бешеное биение его крови, смятенное дыхание. Всем существом своим она ловила судорожное трепетание сердца и тоже начала вдруг задыхаться, потому что ее собственный живой моторчик тоже зачастил, заметался. И все-таки у нее было крепкое, здоровое сердце, оно постепенно успокоилось, и его ритмичные толчки передались Олегу, вынуждая его пульс биться ровнее, укрощая запаленное дыхание.
– Метроном, – пробормотал он, и по голосу было слышно, что улыбнулся. – Ничего, не волнуйся. Я тебе еще успею надоесть!
Они долго стояли на дороге.
Сполохи пламени утихли, начала сгущаться тьма.
– Что это было? – спросила наконец Женя, когда Олег отстранился и сделал несколько шагов к почерневшему остову.
– Ну, мало ли… – медленно промолвил он, – всякое можно придумать. Говорят, некоторые умельцы насыпают в детский воздушный шарик марганцовку и бросают в бензобак. И вот тебе бомба с замедленным действием. Неизвестно, когда сработает механизм, когда бензин разъест
– Думаешь, это все-таки Иван его достал? – У Жени перехватило горло.
– Кто его знает! Но мне кажется, да. Не настолько он был прост, Климов правильно сказал. В тот фарс в манеже Иван не поверил и лишь затаился на время.
– Да, пожалуй. И, наверное, он отомстил Климову не только за прошлое, но и за настоящее: Климов беспрестанно воскрешал в нем прежнюю боль, заставляя убивать. Мне кажется, Иван ненавидел Климова даже больше, чем всех остальных.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что Климова он хотел убить любой ценой. Все другие погибли, как не погибли в спектакле. А Климова ведь не конь до смерти копытами забил – автомобиль взорвался!
– Да, – сказал Олег. – Автомобиль…
Нагнулся, всмотревшись в траву, поднял что-то блестящее, махнул Жене рукой.
Она подошла.
В руках Олега был круглый металлический диск, сорванный с колеса, – помятый, покореженный.
Последние блики пламени играли на чеканном силуэте коня с развевающейся гривой.
– У него был «Форд Мустанг», – сказал Олег. – Мустанг… дикий конь!
«В нашей изменчивой, предательски-ненадежной жизни единственная постоянная величина – это смерть. Рождение, конечно, тоже, но… «Приемлем с жизнью смерть свою, на то, чтоб умереть, родимся», – сказал поэт.
К тому же рождения своего мы не помним, оно слишком далеко позади, а смерть – впереди. Всегда впереди! Она ждет нас с постоянством верного друга или преданной возлюбленной. И смерть никому не изменит!»