Помолись за нас...
Шрифт:
Кожа чуть выше локтей неприятно саднит, пару дней там продержаться синяки, напоминая о том, как близко я была к очередному проигрышу и как сладка оказалась победа.
========== Глава 26 “Безликий зверь”. ==========
Уже поздно возвращаться назад, чтобы все правильно начать, но еще не поздно устремиться вперед, чтобы правильно закончить. (с) Ошо.
– Лисенок!
– дверь с треском слетела с петель, и в комнату, подобно смерчу, как кара темных богов, влетел Кай.
Пожалуй, происходящее дальше описать словами невозможно: взъерошенный, перепачканный в крови, с заострившимися клыками
– Эм…Пушистик?
– кременианец неуверенно приблизился.
– Я в порядке!
– сквозь смех и слезы.
– Я в полном порядке!
– Не уверен… -Кай поднял с пола халат и протянул его мне.
Мягкая ткань обволакивает тело, истерический хохот перерастает в тихие всхлипывания.
– Я чуть не проиграла, Кай, я так испугалась, когда он сказал, что ты не выживешь, - поднимаю глаза и улавливаю на его лице замешательство, -но я знала, что он врет, знала, что ты справишься, ты же, черт тебя побери, Неистовый.
– Прости, -он опускается на корточки рядом со мной, -я должен был прийти раньше, я недооценил оборону Бессмертного.
Зеленые глаза с отголосками опаски изучают меня, и в них, кажется, уже знакомая мне борьба. Руки тянутся к вампиру, в надежде прижаться к холодному, но родному телу, чтобы его запах заполнил легкие, пинками вышвыривая мысли о Микаэле и стирая невидимые следы от его прикосновений.
Но кременианец вздрагивает, ловко ускользает от протянутых рук, и отрицательно качает головой.
– Плохая идея.
Слова отзывают эхом в голове, невольно ежусь:
– Ты голоден?
Молчание в знак согласия, неловко отведенный взгляд.
– Сам возьмешь или снова заставишь меня настаивать?
– улыбка выходит уставшей. Что ты выберешь, пиявка? Продолжишь меня уничтожать или дашь шанс на спасение?
Кай хмурится, садится на пол рядом и, облокотившись на кровать, прикрывает глаза:
– Ты окончательно рехнулась, да?
– Звучит так, словно тебе жаль.
С его губ слетает усмешка, он, кажется, хочет что-то съязвить, но вместо этого устало потирает переносицу и так опрометчиво демонстрирует истинные чувства: удрученность с легкой потерянностью.
– На этом все, - поворачиваю голову и слежу за тем, как расслабленные мышцы на его лице напрягаются, -я ведь больше тебе не нужно, так что можешь не запариваться.
– Это то, чего ты хочешь? Сдохнуть под клыками вампира?
– в ставших голубыми глазах мелькает незнакомая мне ранее серьезность с отголосками строгости и раздражения.
– Ради этого ты боролась и выживала?
– Посмотри на меня, Кай, я уничтожена, я уже не знаю кто я и на что способна, я не могу контролировать даже собственные мысли! Так что хватит строить из себя заботливого папашу, эта роль уже занята Матиасом и возьми кровь, пока я предлагаю!
Вампир ухмыляется куда-то в пустоту, устало качает головой и как-то странно, слишком осторожно берет мою руку, пробегается ледяными пальцами по венам, а после повторяет прикосновение, но уже губами, улыбается, уловив ускорившийся пульс, и обнажает клыки.
– Тонко, - свободная рука сжимается
– внутри так холодно и так темно, или же просто пусто?
Вампир поднимает на меня глаза, в которых, подобно светлячкам в ночи, поблескивают зеленые искры, словно не понимает к чему я, будто я так глупа, что до меня не дошел смысл его жеста.
– Ты мог бы просто сказать, что я вызываю у тебя отвращение, незачем играть мученика!
– пытаюсь вырвать запястье из рук кременианца, но он сжимает его сильнее и немного прищуривается, вопросительно приподнимая бровь.
– Я не дура, Кай, я прекрасно поняла, почему ты стал пить из запястья! Взял, что хотел и все? Я тебя не…
– Идиотка.
– Кай смеется, тянет меня за руку, подхватывает за бедра и усаживает себе на колени, заставляя щеки покрыться румянцем от ощущения псевдавласти. Ледяные пальцы скользят по позвоночнику, вынуждая меня изогнуться и оказаться слишком близко к его лицу. И правильнее было бы сопротивляться, оттолкнуть его, вспомнить о гордости, но злость и адреналин, подобно вирусу, поражают мозг, забирая воздух из легких, делая мое дыхание сбивчивым и через чур шумным.
– Мое состояние сейчас слишком нестабильно, - он немного приподнимается, сокращая столь незначительные сантиметры между нами, - и, начни я пить из шеи, боюсь, не смогу удержаться.
– уголки губ приподнимаются, демонстрируя острые клыки.
– Я понятия не имею, как много у Бессмертного было соратников, и как скоро они узнают о произошедшем. Согласись, будет немного неловко, если орда вампиров ворвется в тот момент, когда я буду трахать тебя фактически на его прахе.
– Извращенец!
– я попыталась отстраниться, но руки кременианца сомкнулись на талии тугим кольцом.
– Да, -задорные зеленые искры источали похоть и безумие, от которых то сносило крышу, то бросало в дрожь, - и тебе это нравится.
Почему-то такой соблазнительной необходимостью становится возможность сдаться ему, утонуть в мерцающих зеленых глазах, что так обманчиво дарят тепло, отдаться на волю ледяных пальцев и дать себе еще один шанс. Я, черт возьми, имею право еще хоть раз шагнуть в эту гребенную порочную бездну, зная, что обратного пути не будет, да и зачем он мне? Вампир стал моим подобием наркотика, отказаться от которого невозможно, и, похоже, я стала еще одной тупоголовой шалавой, готовой на все ради дозы.
А он чувствует, знает, использует, ненасытный жестокой зверь, одержимый жаждой крови и секса.
Тянется к губам, нарочно медленно, не скрывая издевательской усмешки, и почти касается, вызывая предательскую дрожь во всем теле.
Писк альтер-эго заглушается биением моего сердца.
Если ты остановишься, клянусь, я уничтожу этот мир.
И ровно за секунду до соприкосновения пересохших и жаждущих губ со стороны двери слышится стук.
Момент разрушен, дышать резко становится легче, дурман выветривается из головы, как по команде оборачиваемся к источнику звука. На пороге стоит Аден, глаза - изумруды изуродованы тенью ужаса, на лице кровоподтёки, губа рассечена. Вампир делает пару хаотичных шагов назад, хватаясь за стены, пытаясь удержать равновесие, подо мной раздается рычание, за долю секунды помешанный на сексе ублюдок превращается в безумного убийцу.