Помощница ангела
Шрифт:
Алёна опустилась на ковёр, по-прежнему обнимая себя.
— Лидия Матвеевна, — пробормотала она, — ох… Лидия Матвеевна… Я ведь так и не успела вам сказать…
Два дня подряд она ходила как во сне. То есть совершала обычные действия. Разговаривала с родителями. Кажется, что-то искала в интернете. Но чувствовала себя при этом очень странно. Как будто её переселили в другой мир. Мир, в котором не было Лидии Матвеевны. И нужно было постоянно себе об этом напоминать. Потому что она вдруг поняла, что после неудачи с деревьями и побега она не раз мысленно разговаривала с Лидией Матвеевной. Задавала вопросы. Ждала
В такие минуты Алёна начинала задыхаться, комок подступал к горлу. Самое ужасное, что ей не с кем было поговорить… Родители переводили разговор на другие темы. Почему? Им было стыдно, что они забрали её тогда? Или они боятся смерти? Зачем они тогда пошли с ней в церковь, куда Зина её позвала на отпевание? Да ещё и оба.
В церкви оказались люди, которые хотели поговорить о Лидии Матвеевне. Это были и её бывшие коллеги, и соседи по деревне, и, конечно, Зина со своей семьёй. Алёна с родителями остановились у порога. Наталья неловко перекрестилась. Пел хор, священник читал молитвы, и Алёна направилась к гробу, который стоял перед алтарём. Наталья шагнула следом.
— Не ходи, — прошептала она, хватая Алёну за рукав.
— Не могу, — произнесла Алёна тихо и ласково, словно успокаивая капризного ребёнка, и осторожно сняла Натальину руку.
И двинулась дальше, жадно ловя обрывки фраз, которыми шёпотом обменивались люди. «Такой сильный был педагог»… «А какая отзывчивая…», «Помнишь, как мы с Лидой тогда — смеялись…»
Вот и алтарь. Несколько женщин стояли со свечками в руках вокруг изголовья Лидии Матвеевны. «Как будто корона, — подумала Алёна, глядя на хоровод огоньков, — или венок». Кто-то дал ей свечку, и она встала рядом.
Вот и Лидия Матвеевна. Она была совсем не страшная, мёртвая. Такая спокойная, с закрытыми глазами, с руками, скрещенными на груди. В белой кофточке и синей юбке.
— На той неделе Успение, — услышала Алёна шёпот за спиной.
— Да, успела Лидочка, успела, — ответил кто-то тоже шёпотом.
Алёна посмотрела на женщин со свечками, на Лидию Матвеевну, лежащую ногами к алтарю, словно готовясь шагнуть куда-то, и вдруг поняла: они же её провожают. И рады, что она успела что-то сделать.
Может быть, уже знают, что они решили посадить деревья?
Тогда Алёна напрягла всю силу мысли.
«Лидия Матвеевна! — сказала она про себя, — не волнуйтесь! Мне помогает Вик. Мы справимся с вашим заданием». Ей очень хотелось, чтобы Лидия Матвеевна поймала эту мысль перед самым уходом. Ведь у голубя получилось что-то сказать Алёне. Может, и у неё получится?
Как бы то ни было, рядом с провожающими было очень спокойно, и Алёна ощущала, как уходит из груди страдание и печаль становится светлой.
А Игорь с Натальей стояли у прилавка с церковными книгами и смотрели не на Алёну, а в разные стороны. Оба злились.
Игорь злился, что несмотря на все усилия, второй его ребёнок снова получился странным. Не таким как все. Не так как первый, но… Нормальному ребёнку будет в церкви неловко, страшно, ну, хотя бы не по себе! А уж идти, смотреть на умершего… Что это?! Зачем?
Игорь посмотрел на потолок, прямо в тёмные глаза Иисуса Христа и мысленно спросил: «Вы мне там нарочно таких детей посылаете, чтобы на меня люди пальцем
Наталья же стеснялась испытывать злость в церкви (не положено ведь!) Но и радости она не чувствовала оттого, что Алёна отправилась ТУДА, да ещё так спокойно, словно они ей и вовсе не родители. Почему она такая независимая? В Игоря, что ли? Или она что-то доказывает им? Почему она ведёт себя, как хочет, и они ей не указ?
Наталье и в голову не пришло, что Алёна учится решать свои проблемы сама, и что делать это она умеет уже давно. А если бы и пришло, то наверняка не вызвало бы у Натальи радости… Какая же радость в том, что ты совершенно не нужна своему ребёнку?
Глава 20
Море чувств
— Не вздумайте засохнуть и не прижиться, — строго сказала им Алёна.
«Как можно засохнуть в таком красивом месте?» — прошелестели яблони еле слышно.
По дороге домой Алёна осматривала заборы и нижние ветки деревьев. Не мелькнёт ли где-нибудь белоснежное перо?
Белый голубь не выходил у Алёны из головы. Она его и правда видела? Или ей показалось? А если он был, то что это значит? Вдруг он и есть — помощник ангела? Значит, он прилетел ей помочь?
Внутри у Алёны… нет, не бушевал океан. Так бывает, когда входишь в море и не можешь понять — какая вода, холодная или тёплая? Вроде шагнул — у берега вода почти прозрачная и чуть ли не горячая. Чуть дальше — ощутил под ногами поток холода. Оттолкнулся, поплыл — снова тепло. А доплыл до буйков — так хо-о-о-лодно.
Вот и Алёна никак не могла понять, что она чувствует. С одной стороны, из церкви она вернулась с радостью. Радостью за Лидию Матвеевну. Что она «успела».
Другое — угрызения совести. Ведь она совсем забыла попросить тогда в церкви у Лидии Матвеевны прощения за то, что сбежала с папой, не звонила, оставила её одну.
Она всё боялась испортить их идеальную дружбу.
Алёна вдруг подумала, что на самом деле она здорово похожа на свою маму. Та тоже никогда в жизни не признается папе, что сделала что-то не так. Раньше Алёна мысленно посмеивалась над тем, как мама корчит (да! именно корчит!) из себя Идеальную Жену. А теперь, оказывается, Алёна и сама корчила из себя кого-то идеального.