Помощница лорда-архивариуса
Шрифт:
Истомившись, принялась кругами ходить вокруг экипажа. И вот, когда в очередной раз завернула за угол, на плечо легла тяжелая рука и низкий голос пророкотал в ухо:
– Почему вышла наружу?
Голова закружилась от облегчения. Я развернулась и уткнулась прямо в грудь Джасперу. Не помня себя от радости, обняла его и прижалась. От неожиданности он пошатнулся и чуть не выронил из-под локтя книги.
Подняла голову и призналась:
– Умирала от страха за вас.
По его мягкой усмешке стало ясно, что ему был приятен мой порыв и моя радость. Ладонь на плече скользнула выше, к шее. Я осмелела и вновь прижалась щекой к его груди и тут же отпрянула,
Экипаж покачнулся, хозяин тяжело опустился рядом, постучал по крыше, и экипаж тронулся.
Джаспер коснулся моей руки и отметил:
– Ты дрожишь и замерзла.
От пережитого меня действительно била крупная дрожь. Не открывая глаз, я поинтересовалась:
– Как вам удалось убедить Крипса отдать книги? Что он сказал, когда увидел вас?
– До смерти перепугался. Завтра уберется из Аэдиса навсегда. Я собираюсь рассказать об увиденном Совету Одиннадцати. Крипсу придется затаиться, если захочет сохранить жизнь.
Я встрепенулась, открыла глаза и выпрямилась.
– Крипс не оставит вас в покое. Разве не видите, он ненормален, как его сестра! От загнанной в угол крысы не стоит ожидать разумных поступков.
Хозяин вздохнул.
– У меня немало недоброжелателей, Камилла. Теперь одним больше.
Затем глянул ласково:
– Все прошло не так, как я рассчитывал, но ты вела себя очень храбро, Камилла. Больше тебе не придется подвергать жизнь опасности. Теперь книги у нас, завтра займемся ими. Скоро возня с дневником Кастора закончится. Ты немало настрадалась за последние месяцы. Я позабочусь, чтобы дальше твоя жизнь стала спокойной и безоблачной. Послушай: вдова моего старого друга живет в небольшом городке на юге империи. Ей нужна компаньонка. Это тихое, спокойное место. Жители выращивают тюльпаны, боготворят художников и певцов, не жалуют магию и редко пользуются дарами демонических слуг. Уедешь вместе с отцом и станешь жить так, как захочется.
Тон его был мягок и полон сочувствия, но сердце пронзила щемящая боль. Он хочет отослать меня с глаз долой. Я отодвинулась и уставилась в окно. Остаток пути прошел в молчании.
Когда прибыли в «Дом-у-Древа», Джаспер направился к входу в башню. Я последовала за ним, шатаясь от изнеможения, но почувствовала себя бодрее, когда вдохнула свежий, лесной воздух, который теперь наполнял башню.
Джаспер поднялся в кабинет, бросил книги на стол, тяжело опустился в кресло и, казалось, только теперь заметил меня.
– Почему не пошла к себе? – поинтересовался устало, – Второй час ночи. Ты измучена. Иди спать.
– Я желаю услышать правду о Барензаре, господин Дрейкорн, – ответила я с отменной вежливостью.
– Твое любопытство не может подождать до утра?
– Нет, господин Дрейкорн.
Не отвечая, хозяин поднялся с кресла и направился к лестнице. Я бросилась за ним: так просто он от меня не отделается. Он остановился, посмотрел с раздражением, а затем сообщил:
– Мне нужно прилечь. Ты что, собралась со мной в спальню?
Отступил от лестницы на шаг, насмешливо склонил голову и сделал приглашающий жест:
– Прошу. Пожалуй, не настолько я устал. Но если пойдешь со мной, будет не до разговоров, обещаю.
Когда я поняла, что он имел в виду, задохнулась от возмущения, – хотя сердце предательски заколотилось, – и произнесла с обидой:
– Не стоит шутить, господин Дрейкорн. Это не пустое любопытство. Я не знала, что и думать, когда увидела вас в
– Пришел бы в себя через пару минут, – последовал небрежный ответ, – Я живу с этим больше десяти лет и знаю, как справиться с присутствием Барензара.
Потрясающая самоуверенность!
Неожиданно он сдался. Отошел и опять опустился в кресло. Лицо хозяина приобрело угрюмое, мрачное выражение, на лоб набежали морщинки.
– Хорошо. Слушай. Представь, что ты находишься в застенках палача. Каждый день проводишь в тоскливом ожидании. Ждешь, когда явится твой мучитель и начнет терзать с изощренной жестокостью. Ты не знаешь, когда он придет – через день, через месяц или через год. Но он всегда приходит. Обещает могущество и власть, если покоришься и сделаешь то, что он требует. Ты не веришь обещаниям. Догадываешься, что, уступив, обречешь себя на ужасную участь. И вот, когда ты ждешь помощи и поддержки от друзей и близких, они приходят и начинают выговаривать тебе за глупость и упрямство. Хуже – восхищаются, что тобой занялся сам верховный имперский палач. «Какая неслыханная честь!» – говорят они. Просят передать палачу заверения в преданности, умоляют познакомить с ним, попросить об одолжении, похлопотать за них. Называют его твоим незримым покровителем и верят, что ты получаешь от него всяческие блага.
Я слушала в недоумении.
– Мой «незримый покровитель», мой палач – демон высшего легиона, который явился ко мне во время ритуала десять лет назад и назвался Барензаром. Его присутствие отличалось от присутствия других демонов. Оно было куда сильнее, выносить его я мог с трудом, поэтому сразу поверил, что на вызов явился потерянный архонт. Демон заявил, что я – идеальный сосуд. Уверял, что подобных не встречал ранее. По его словам, инквизитор Аурелиус ничего не стоил по сравнению со мной.
И я опять поверил. Контакт с демонами мне дается легче, чем остальным теургам. Демоны всегда приходят на мой зов, легко понимают мои приказы и всегда им подчиняются. Барензар сообщил, что посвятит меня в тонкости истинного ритуала слияния. Уверял, что опасности нет, я приобрету невиданные способности, бессмертие и могущество. Словом, плел то же самое, что когда-то нашептывал инквизитору Аурелиусу.
Но я – не инквизитор Аурелиус. Уже тогда обязанности теурга тяготили меня. Я был тщеславен, но не настолько, чтобы поверить обещаниям Барензара. Я столкнулся с завистью и непониманием. Никто не разделял мой страх – ни отец, ни верховные теурги, ни император. Они немного отрезвели лишь тогда, когда я назвал им жертву, которую Барензар потребовал за ритуал слияния. Потребовал он ни много ни мало, как возвести на жертвенный алтарь моего собственного отца, лорда-архивариуса Клаудиуса Дрейкорна.
Но Барензар не отступил, и вот уже больше десяти лет он преследует меня. Каждое его посещение мучительно. Стараясь избавиться от него, я начал изучать природную магию. В империи это запрещено, потому что демонам она не по вкусу. Есть предположение, что ритуал слияния прошел для инквизитора неудачно, потому что среди жертв, возведенных на костер в Ночь Углей, оказался Альдо Торквинус, хозяин Ирминсула, источника природной магии.
Правда, я не преуспел в этом запретном искусстве. Теургам не дано овладеть природной магией: слишком близко мы общаемся с существами из другого мира. Кое-что я умею, но не больше чем простые трюки, которые проходят довольно болезненно. Но от природной магии страдает лишь тело. От магии демонов страдает разум и душа.