Помощница лорда-архивариуса

Корсарова Варвара

Вигиланты переглянулись, на их лицах мелькнула тень беспокойства, и я испытала мимолетное удовлетворение.

Канцлер и бровью не повел.

– Кажется, вы еще опаснее, чем я думал, – ядовито ответил он. – Нужно поскорее избавиться от вас. Заодно проверим, так ли демоны боятся природной магии, как говорят. Сдается, это ничем не подтвержденные слухи. Жертва есть жертва, и от вас демоны точно не откажутся.

Канцлер кивнул надзирателю, и меня вывели.

Однажды утром, когда я терпеливо выскребала гнутой ложкой остатки овсянки из тюремной миски, за дверью раздались голоса, надсмотрщица загремела ключами. Я насторожилась, а миг спустя застыла в изумлении. В камеру вошел стряпчий Оглетон. Дверь захлопнулась,однако

смотровое окошко осталось открытым, за ним мелькала синяя униформа надсмотрщицы.

– Добрый день, госпожа Агрона, – сухо произнес Оглетон и нервно переложил толстую кожаную папку из одной руки в другую.

Я вскочила, стальная миска упала на пол и с лязгом откатилась к стене.

– Зачем явились? – поинтересовалась я звенящим от гнева голосом.

– Назначена дата суда: пятый день Сеятеля. Я нашел вам неплохого адвоката. Но сначала мне нужно…

– Адвоката! – прошипела я. – На кой мне ваш адвокат? Для меня все кончено – не без вашей помощи, Оглетон. Ведь это вы доносили канцлеру обо всем, что происходит в доме, не отрицайте! Вы предали своего хозяина. Молите Свет, чтобы Джаспер покинул столицу, потому что иначе он найдет вас, и тогда вы пожалеете о том, что сделали.

Оглетон выпрямился и уставился на меня в изумлении, а затем резко произнес:

– Прекрати болтать чушь, неблагодарная девчонка!

За дверью кашлянули. Оглетон осекся, вернулся к двери и тихо произнес в окошко пару слов. Затем достал бумажник, пошелестел купюрами. В окошке на миг показалась рука госпожи Верены и тут же скрылась. Дверца окошка лязгнула, нас оставили одних.

Оглетон повернулся, сердито вытер шелковым платком лоб. Только теперь я заметила, как сильно изменился стряпчий: пухлые щеки ввалились, роскошные усы больше не завивались в вензеля, а обвисли, как у унылого сома.

– Вы сильно заблуждаетесь, госпожа Агрона, – с нажимом произнес Оглетон. – Вы оскорбили меня до глубины души. Оглетоны служили Дрейкорнам на протяжении ста лет. Мы верны своим нанимателям в любых ситуациях, даже когда это чревато для нас серьезными неприятностями.

– Кто же тогда шпионил за Джаспером? – произнесла я скептически.

– Кассиус. Ваш золотой мальчик, чертов игрок и пропойца, – выплюнул Оглетон с презрением. – Его благодарите за все, что случилось. Он проигрался в пух и прах. Кто-то оплатил его долги. Как вы думаете, чем он расплачивался? Информацией. Его отец был первостатейный жулик, продавал чернокнижникам осужденных в обход аукциона. Чего ждать от сына?

– Не может быть, – я отказывалась верить услышанному. Поведение Кассиуса не раз вызывало подозрение, но я гнала эти мысли прочь.

Оглетон тем временем понизил голос и торопливо сообщил вторую ошеломляющую новость, которая заставила сердце заколотиться:

– Дрейкорн в столице. Я виделся с ним.

Стало трудно дышать, голова закружилась от облегчения. Я открыла рот, чтобы обрушить на стряпчего град вопросов, но Оглетон уже принялся рассказывать.

– В тот злополучный день Дрейкорн узнал, что готовил канцлер. Он улизнул от преследователей, но забрать вас не успел. Вы помните, что творилось в столице. Когда он подъехал к дому, было поздно. Он пытался вызволить вас, но ему пришлось скрываться. На Дрейкорна объявили охоту. Сенат подкуплен, как и половина членов Совета Одиннадцати. Впрочем, Совет вскоре одумался: они хотят, чтобы Дрейкорн присутствовал при заключении Третьего Пакта и готовы помириться с ним. Однако они наотрез отказались освободить вас и ваших друзей. Вы не представляете, какое решение принял Дрейкорн…

Стряпчий сделал паузу и прошелся от стены к стене в сильном волнении. Я замерла, не зная, чего ожидать. Когда стряпчий продолжил, в его голосе смешались негодование и восхищение:

– Дрейкорн начал против сената войну. Перешел на сторону мятежников. Обратился

к Убийцам Магии, собрал тех, кому удалось уцелеть после того, как канцлер решил избавиться от своих марионеток, а затем объявил себя генералом Линном. Мятеж перешел на новый уровень. Дрейкорн действует с размахом. Он сумел за одну неделю сколотить войско из отставных солдат, списанных на берег матросов, отчаявшихся безработных и тех мятежников, что остались на свободе. Он разбил их на отряды, снабдил оружием. Они перекрыли главные улицы столицы, дают отпор отрядам гвардии и шаг за шагом, улочка за улочкой, продвигаются к центру. Вы не представляете, что может сделать теург во главе повстанцев. Дрейкорн знает все о демоновом оружии и механизмах, знает их уязвимые места. Хуже: когда оружие создавалось в мастерских Крипса, Дрейкорн участвовал в заключении магических договоров, и имеет власть в одностороннем порядке приостановить их действие. Несколько небесных плотов его силами стали грудой железяк. Некрострукты рассыпаются в прах. Винтовки системы «плевок гидры» превращаются в руках солдат в бесполезные палки. Схватки становятся все ожесточеннее, и знаете, госпожа Агрона…, – Оглетон понизил голос, – скажу вам откровенно: имперским войскам приходится туго.

Я слушала, затаив дыхание. Самую важную весть Оглетон приберег под конец.

– Джаспер заберет вас отсюда накануне суда. Не знаю, как он это провернет: воспользуется ли тайными ходами под столицей, или же повстанцы возьмут Мешок-с-Костями штурмом. Скоро вы будете свободны. Возможно, даже суда не дождетесь, но на всякий случай я озаботился поиском адвоката. Впрочем, неважно: после суда пройдет несколько дней, прежде чем приговор приведут в исполнение. Времени достаточно. Вам оказали честь – хотят отправить на алтарь при заключении Третьего Пакта. Да, и еще: не беспокойтесь об отце. По просьбе Дрейкорна я вывез Изидора подальше. Он отправился на юг вместе со своей сожительницей. Хлопотное было дело, но все улажено.

Радость кипела во мне ключом. К радости примешивалась тревога и легкий стыд: как я могла сомневаться в Джаспере! Он сейчас рискует своей жизнью, чтобы спасти меня. Он бросил вызов императору и сенату!

Я сжала руки в волнении.

– Продержитесь еще несколько дней, Камилла, – дружелюбно сказал Оглетон. – Скоро вы будете на свободе. Дрейкорн вызволит вас, и вы вместе покинете империю.

Лязгнул замок, дверь открылась, и надзирательница проводила стряпчего прочь.

Я не находила себе места. Весь день я шагала по камере, выстраивала в голове тысячи предположений, прислушивалась к доносящимся снаружи звукам: вдруг в эту самую минуту Джаспер спешит мне на помощь?

Когда засов на двери лязгнул во второй раз, я подпрыгнула.

– Еще один посетитель, – весело объявила госпожа Верена. Затем заговорщицки подмигнула и добавила полушепотом:

– Обычно это запрещено, но он назвался вашим близким другом, и неплохо заплатил… такой милый молодой человек!

В камеру вошел Кассиус. Госпожа Верена приветливо кивнула и закрыла дверь снаружи.

Я подавленно молчала, не зная, что сказать. Стало невыносимо горько. Я отвела взгляд: не было сил смотреть на цветущий вид и дорогой костюм человека, который оказался предателем. Камеру наполнил аромат одеколона, от которого захотелось сплюнуть на пол.

– Здравствуй, Камилла, – произнес Кассиус спокойно.

Я подняла глаза. Кассиус был бледен, но мой взгляд он встретил твердо.

– Как у тебя хватило духу прийти? – спросила я его и удивилась: я не испытывала гнева, только печаль.

– Я беспокоился о тебе и о Шер. С ней повидаться не удалось... повстанцев держат где-то в другом месте.

– Вот как? – ответила я. – С чего тебе беспокоиться о людях, которых ты предал?

– Позволь оправдаться, – Кассиус криво улыбнулся. – Представляю, что наговорил тебе Оглетон.