Помощник
Шрифт:
Тесси дрожала.
— Тут же холодно! Накрой его, он весь потный.
— Ложись в постель, — сказала Ида.
Фрэнк и Ник подняли бакалейщика и снесли его в постель. Ида и Элен накрыли его одеялом, а сверху еще периной.
— Спасибо, — сказал Моррис.
Он взглянул на Фрэнка. Фрэнк уставился в пол.
— Закройте окна, — сказала Тесси. — Газ уже выветрился.
— Подождем еще немного, — ответил Фрэнк.
Он взглянул на Элен, но та стояла к нему спиной. Она все еще плакала.
— Почему он это сделал? — причитала Ида.
Моррис долгим взглядом поглядел на нее, потом закрыл глаза.
— Дайте ему отдохнуть, — посоветовал Ник.
— Еще
Тесси закрыла все окна, кроме одного, и вышла. Ида и Элен остались в спальне с Моррисом.
Фрэнк помедлил в комнате Элен, но никто не пригласил его остаться.
Потом он оделся и спустился в лавку, где сегодня было довольно оживленно. Вскоре спустилась Ида и закрыла лавку, хотя Фрэнк просил этого не делать.
Во второй половине дня у Морриса начался сильный жар; вызвали врача, и он сказал, что Морриса нужно положить в больницу. Приехала машина скорой помощи и увезла его, с ним поехали Ида и Элен.
Из своего окна наверху Фрэнк видел, как они уезжали.
В воскресенье утром лавка все была закрыта. Фрэнк подумывал о том, чтобы, преодолев свой страх, постучать к Иде и попросить ключ. Но дверь могла открыть Элен, а он понятия не имел, что скажет ей на пороге. Поэтому Фрэнк спустился в подвал и оттуда, через шахту лифта, проник в туалет при лавке. Очутившись, наконец, в задней комнате, он побрился и сварил себе кофе. Он решил, что останется в лавке на весь день, пока ему не прикажут сматываться, а даже если и прикажут, он все же постарается задержаться. В этом была его последняя надежда — если [1] у него оставалась хоть какая-то надежда. Открыв входную дверь лавки, он втащил молоко и булочки и был готов приступить к работе. Ящик кассового аппарата был пуст, поэтому Ник [2] сбегал к Сэму Перлу и одолжил у него пять долларов мелочью, сказав что вернет после того, как расторгуется в лавке. Сэм спросил, как чувствует себя Моррис, и Фрэнк ответил, что не знает.
1
Разрядка здесь и далее заменена на болд — прим. верстальщика.
2
Так в книге — прим. верстальщика.
Около девяти часов, когда Фрэнк стоял за прилавком, Ида и Элен ушли из дому. Элен выглядела, как прошлогодний цветок. Видя это, Фрэнк испытывал ощущение потери, стыда и сожаления. У него на душе кошки скребли — еще вчера он чуть было не добился осуществления своих мечтаний, а сегодня от этого ничего не осталось, кроме воспоминания, которое делало сегодняшний день еще горше. Особенно обидно было, что он почти достиг цели, и это выводило его из себя. Когда Элен выходила из дому, у него возникло безумное желание — ринуться за ней, схватить за руку, втащить в лавку и рассказать, как он ее любит. Но он ничего не сделал. Он не пытался прятаться от Иды и Элен, но и не старался маячить у них перед глазами. Они ушли по направлению к станции метро.
Потом Фрэнк подумал, что хорошо бы сходить проведать Морриса в больнице — надо только узнать, куда его отвезли; это можно будет сделать, когда Ида и Элен вернутся домой. Однако, они пропадали весь день и вернулись
Фрэнк нервничал: если либо Моррис, либо Элен, либо они оба рассказали Иде, как он перед ними провинился, то ему крышка.
— Как вы сюда попали? — грозно спросила Ида.
Он рассказал, как пробрался в лавку через шахту старого грузового лифта.
— У вас неприятности, и поэтому я не хотел вас тревожить, просить ключ.
Она сердито сказала, что запрещает ему когда бы то ни было проникать в лавку таким образом. На лице у нее за два эти дня прибавилось морщин, в глазах была усталость, губы горько сжались; но он был уже почти уверен, что по какой-то мистической причине она понятия не имеет о его художествах.
Фрэнк вытащил из кармана горсть долларовых бумажек и небольшой мешочек мелочи и положил все это на прилавок.
— Вчера я продал на сорок один доллар.
— Вы и вчера были тут?
— Я попал в лавку, как я вам говорил. От четырех да шести торговля шла очень бойко. У нас кончился картофельный салат.
На глазах у Иды показались слезы. Фрэнк спросил, как чувствует себя Моррис.
Ида вытерла глаза платком.
— У Морриса воспаление легких.
— Ой, плохо! Если можете, передайте ему от меня привет. Ну, и как он?
— Он очень болен, у него слабые легкие.
— Я схожу в больницу его проведать.
— Не сейчас, попозже, — сказала Ида.
— Когда ему станет лучше. Как вы думаете, долго он будет лежать в больнице?
— Не знаю. Доктор сегодня позвонит.
— Послушайте, — сказал Фрэнк, — зачем вам беспокоиться о лавке, пока Моррис болен? Я с ней отлично справлюсь. Вы же знаете, я многого не требую.
— Муж сказал, чтобы вы ушли.
Фрэнк пристально поглядел на Иду, но на ее лице не было никаких признаков гнева.
— Я тут долго не останусь, — ответил Фрэнк. — Вы можете не волноваться. Я поработаю, пока Моррис не поправится. Вам сейчас нужно беречь каждый цент, чтобы заплатить за больницу. Я ничего для себя не прошу.
— Моррис вам сказал, почему он вас увольняет?
Сердце у него так и застучало. Знает она или не знает? Если знает, то надо сказать, что Моррис ошибся, — что он, Фрэнк, не трогал ни цента из их денег. Разве кучка денег, лежащая на прилавке, — не доказательство?
Однако он ответил:
— Конечно, он не хотел, чтобы я крутился возле Элен,
— Да, она еврейская девушка. Вы должны найти себе кого-нибудь другого. Но, кроме того, он узнал, что Шмитц с декабря болеет, и поэтому его лавка по утрам была закрыта и вечером он тоже раньше закрывался. Вот поэтому наши дела и стали лучше, а не из-за вас.
Затем она сообщила Фрэнку, что немец продал свою лавку двум норвежцам, которые собираются сегодня начать торговлю.
Фрэнк покраснел.
— Я знал, что Шмитц болен и иногда не открывает лавку, но ваши дела не потому пошли лучше. Дела пошли лучше потому, что я очень много работал и много делал, чтобы наладить торговлю. Пари держу, я мог бы выручать ту же прибыль, даже если не только эти два норвежца откроют свою лавку, а еще трое греков прибавятся. Мало того, я спорить готов, что выручка увеличится.