Помяни черта!
Шрифт:
Выплыв к белым стенам дворцового рифа, он, как и прежде, то и дело останавливался и поднимал глаза вверх, туда, где среди ветвей роскошного убранства нижней галереи для прогулок можно было увидеть балконы гостевых комнат. Именно тех комнат, которые были отданы для отдыха первых фрейлин супруги.
И задрав голову вверх и замерев на месте, сконцентрировав взгляд на знакомом балконе, он все думал, как и куда направит богатства граф-рыба, как только разведется с благоверной. Без Гали это будет дольше и сложнее, но ведь исчезнет жена из его жизни когда-нибудь и
— Дражайший мой, — от певучего голоса, прозвучавшего за спиной, рыбоподобный правитель вздрогнул, а затем медленно обернулся. Великолепная огненная демонесса Глициния, она же императрица Океании Гарвиро, с улыбкой подошла к нему вплотную.
— Милейшая моя, рад приветствовать столь ранним утром! — он коснулся губами протянутую ею ладонь и спросил, — чем я обязан твоему явлению?
— Ни чем, а скорее кому.
— Кому?
— Группе незваных гостей, — с улыбкой она ответно сжала его ладонь. — Если их прибытие ты хотел сохранить в тайне, то что они делают у меня…?
— Мои кто? — озадаченно переспросил он. В голове все еще роились мысли о скором разводе или же скорой кончине благоверной, и вот она тут, и она что-то явно знает. Об этом говорит лукавый взгляд красных глаз.
— Секретные посланники. — Повторила Глициния, аккуратно отобрав свою руку. — Во всяком случае, так утверждает бывшая жертвенница Галя Гаря, прибывшая от Темного Повелителя.
Император, пораженный счастливыми известиями, молчал. Его бестолковый взгляд сфокусировался на лице супруги, но был не в силах уловить: ни ироничной улыбки, ни блеснувшей в глазах боли, ни тяжелого вздоха некогда любимой жены.
Глициния повела плечом:
— Но если ты за ними не посылал, то, как только произойдет третье изменение течений Дарави, с ними будет покончено. — Она улыбнулась, глядя на лицо супруга, который позабыл о сдержанности и императорском величии.
— Они у тебя? — выдохнул Ган Гаяши. — Какое счастье!
— Какое же это счастье? — удивилась императрица, — Галя из четвертого мира. Вам известно, во что может обернуться ее проклятье! E! Для чего вы пригласили ее?
Правитель Гарвиро помедлил с ответом и, стерев радость от известия с лица, рассудил так:
— Я видел, во что обернулось ее пожелание окосеть. Но так же я знаю, что она может нам принести…
— И что же?
— Я пригласил Галю для тебя. — Лучезарно улыбаясь, он подвел Глицинию к выходу с террасы. — В честь нашего совместно прожитого столетия. Ее прибытие часть моего подарка.
— Тогда в чем ее секрет?
— Не могу сказать, милейшая моя, пока не встречусь с Галей. Где ты ее держишь?
— В темнице. — Она еще не успела произнести этих слов, а император, ухватив супругу за руку, уже проскочил через риф скорого движения и выплыл у личной тюрьмы императрицы.
— Казнила? — выдохнул он, закрывая скорый путь за собой и проводя супругу в комнаты ожидания.
— Нет, третье изменение течений Дарави задерживается… — протянула демонесса лукаво и заняла одно из предложенных кресел для императорских персон. — И с чего бы это?
Пока он обдумывал ответ,
— Как видишь, я Галю ждал. — Сообщил Ган Гаяши, стараясь унять счастливую улыбку будущего холостяка. — Где она?
— Там, куда ты требовал направлять всех негласно прибывших иномирян…
Ее ответ вызвал неподдельный ужас на лице рыба императорских кровей, который ему опять-таки скрыть не удалось.
За время заточения мне удалось до мелочей рассмотреть серую шарообразную темницу, выдолбленную в старом рифе. Она была круглой и жутко неудобной. В ней можно сидеть только в самом низу на небольшом пятачке, поджав под себя ноги. Потому что из-за движения воды через стены камеры я с Донато на руках неминуемо скатывалась в эту самую точку. Попытаться прорыть ход не получилось, стены на ковыряния, моления и чельдекания здесь не поддаются. Сделать из моего одеяния гамак, чтобы хоть временно растянуться на мягком ложе, так же не вышло. Изрядно помучавшись, я плюнула на происходящее. Уж лучше думать, что это внеочередной бзик с галлюцинацией, а не реальность, иначе свихнуться недолго. Лучше думать, что нас скоро спасут, а вот о том, кто спасет и как, лучше не задумываться.
Взяла теплого Донато на руки и свернулась калачиком на полу камеры. По моим подсчетам пухлик пришел в себя через час, может быть чуть больше. К этому времени мой живот начал «петь» гимн всему съестному, под который перед моим взором всплывают кадры самых сытных кулинарных творений нашей современности. Тот же шашлык недожаренный, что я видела в Феодосии, вспомнился раз десять. Ко всему прочему я не только оголодала, но и озверела. Все конечности затекли, а думать о том, что нас вскоре спасут, уже не получалось. Какой бы довод не приводила, язвительная логика на него сообщала:
«А фигушки тебе! Это не твой родной мир и даже не ставшая знакомой Дарлогрия. Это неизведанный Гарвиро и тебя, Галя, опять послали чельд знает куда и чельд знает за чем, потому что Нардо, любящего и ценящего, тебе, судя по всему, не видать».
А еще очень обидно было узнать, что моя, да и, в общем, выходит, Нардовская привязанность или искра, даже не знаю как это лучше назвать, вызвана вот этим мазилой в младенческом тельце. И любящий муж мне не светит, как бы я себя не пыталась убедить. Конечно, при данных обстоятельствах лучше всего думать о спасении, но вот не думалось…
И смотрю я на очнувшегося амура взглядом сердитым и спрашиваю:
— Проснулся, мерзавец?
— Я жив?! — вскочил на моих коленках амур. И начал детальный досмотр тела.
— Живее и прытче мертвых будешь, — процедила я, хватая его за шкирку, где было за что схватить. — Я требую подробностей вашего последнего признания.
— Почему последнего, — воспротивился он, глядя на меня щенячьими глазками. — Ты же спасла меня, и я так тебе признате…
— Потому что я тебе сама сейчас что-нибудь оторву за ненадобностью! Живо выкладывай, как с Нардо дело было!