Помяни черта!
Шрифт:
— Галя… — сдавленно прошептала Олимпия.
— Не реви. — Приказала вредина ей и себе и продолжила будничным тоном. — Все свои средства передаю родным, палатку отцовскую Топ Томычу прощаю, а так же выдаю сумму в размере ее стоимости, в случае чего он знает, где взять. Ну, и в счет этого, пусть проследит за попаданием моих вещей к родителям, а то Женька как в кого-нибудь влюбится, так обо всем насущном забывает.
— Галя… — это уже дьявол протяжно вздохнул.
— Не прерывай, иначе забуду…зачитать. Так, машину — брату. Остров уже не будет нужен, но если родные выиграют в лотерею сумму,
— Так, оставим печальное, — встрепенулась разрушительница браков. — Теперь о насущном! Нам все еще нужны пояснения от реве Татиха по моим проклятиям. Список получили, а как его уничтожить, не знаем.
— А на другой стороне списка информацию читали? — уточнил Люциус, просто чтобы ее отвлечь. Сам то он прекрасно знает, что информация об уничтожении проклятий содержится в Книге откровений реве Татиха, которую он еще не восстановил из пепла.
— Нет. А она там разве есть?
— Вернешься, прочитаешь. — Откликнулась Олимпия.
— Вернусь…? Лучше сейчас или сегодня Себастьяну все скажите, и… пришлите еще… договор с Ганом, вдруг все-таки понадобится… демону или зелену или…, уже и не знаю, кого вы успеете застать на посту садовода…
— И этой размазне я доверился? — выдохнул Люциус, глядя в потолок.
«Люциус!» — мысленно возмутилась демонесса.
Галиного отклика долго ждать не пришлось, реакция у нее презабавная и почти молниеносная:
— Ах, ты! Сволочь рогатая! Да я из-за тебя тут! Пакостник!
— Что? Воинственная Галя позабыла о своей тяжелой доле? — ухмыльнулся он. — Плыви, договаривайся с чури. Нардо придет в себя менее, чем через двое суток. Я переговорю с демоном.
— Правда?!
— Правда. Читали бы внимательнее документы, давно бы все решили. — Упрекнул дьявол.
— Подписывал бы выгодные договора, меня бы эта истории вообще не коснулась!
— Галя, молчать!
— Сам заглохни!
— Да с радостью. — Согласился Люцис и поцеловал пальчики демонессы, попытавшейся его угомонить, прижав ладошку к губам, а затем и саму демонессу — очень нежно, очень чувственно.
— Вот, чельд! Чтоб вам хорошо было…
Камень мигнул, и возмущенная Галя исчезла.
«А нам и так хорошо» — подумал дьявол.
«Очень» — откликнулась демонесса.
«Со связным из Гарвиро познакомишь?»
Звонкий хохот водной демонессы разнесся над секретным кабинетом дьявола.
— Ты неисправим!
— А еще рогат и вреден. Не отвлекайся, — поцеловал маленькое ушко, и спросил с хрипотцой в красивом голосе, — оставим связного на потом. Что еще ты хотела показать, моя маленькая шалунья?
20
Из залы для переговоров я вылетела счастливая, с надеждой в сердце и двумя огромными крыльями за спиной, хотя здесь более подошли бы плавники.
Я договорюсь с чури во что бы то ни стало! Я вернусь назад! И я заберу отсюда своего красивого, заботливого, нежного чельда! Из-за моих длительных переговоров, день уже клонился к закату, и за прозрачными линзами дворца Гана
Свистнув Жакоромородота, попросила подбросить к ожидающим меня Цимису и младшему принцу Эдваро. На этот раз долетела к месту назначения с протяжным «Ооооооооооооо!» и напугала всех собравшихся на площади. Слизень уже привык, Себастьян и Глициния отнеслись к моему восторгу с пониманием, а вот придворные вновь попрятались кто где. Выбираясь из своих укрытий, все они неприязненно косятся в мою сторону, скрипят зубными пластинами и неодобрительно бубнят: «Снова эта Галя!»
А мне все равно — и на них, и на болтливого Стука, и на Гана с довольной мордой, и на странно застывших Цимиса в образе Императрицы и Эдваро, который по определению должен быть более живым, что ли. Они смирно сидят в сфере или, точнее, пузыре, отчасти напоминающей закрытую карету, с матовым основанием и прозрачной крышей. На козлах в форме закручивающейся волны сидит злобный тритон гуманоидного вида — та самая сволочь, что меня и амура привезла в тюрьму. Ну а в качестве движущей силы в карету впряжены три охранных идола. И взгляды у них голодные и отчего-то все на меня направлены. Шикарненько!
Что там Люц сказал, что мне на роду написано выкручиваться из разных передряг? Так, вроде бы. В этом случае верю ему безоговорочно. Не боись, Галя, и действуй! Что тебе три оголодавших образины морские, если даже вай-вай побрезговал и не съел, и еще две святые зверюшки попробовать отказались.
— Что ж, пора прощаться! — возвестила я, потирая ручки.
— Галя, ты уверена, что хочешь плыть одна? — тихо уточнил демон.
— Да. Я девица взрослая, справлюсь. Кстати, Жакоромородот плывет со мной. — Слизень с поклоном принял мое решение, — проследит, чтобы мы никуда не вляпались, хорошо питались и не наделали глупостей.
Дворецкий в броне выпятил грудь и как-то даже подбоченился: — Обязуюсь исполнять все возложенные на меня обязательства.
— Хорошее решение, — похвалила императрица и передала ему маленький мешочек. — Пригодится у чури.
Слизень с поклоном занял место в карете. А демон тайком передал мне второй свиток и перо. На вопрос: зачем, тихо пояснил, что договор Гана — это мой смертный приговор.
— Так меня не съедят на полпути? — успела я обрадоваться.
— Он перестраховывается, на тот случай, если в дороге уничтожить не успеют.
Представленные образы поедания меня несча… то есть счастливой, отогнала прямым вопросом к демонессе: — Глициния, а на кучера ластоногого как можно повлиять?
— Припугнуть.
— Ага. Учту. Ладно, к чельду все! — обняла демона, затем Глицинию, после полу-лягуша Гассиро, который что-то прицепил на мое платье, Стуку подмигнула, Гана похлопала по плавнику. — До скорой встречи!
Карета рванула с площадки и быстро набрала приличную скорость, из-за которой стремительно проплывающие пейзажи превратились в размытые светящиеся планкноидами силуэты, через пять минут в пятна, а еще через десять в белые росчерки. А перед моими глазами все еще маячат две удивленные и озадаченные рыбьи морды Императорского монстрюжища и его первого граф-рыба.