Понаехали
Шрифт:
Купцы одновременно покачали головами.
– А у Синичкиных дитё сгинуло…
– Это которое?
– Меньшой дочки младенчик. Она во двор вынесла колыбельку, села пряжу прясть. Говорит, отошла на минуточку, а как повернулась, то и нету младенчика…
– Страсти-то какие!
– Страсти, – согласилась Марфа и заела страсти кручеником. – Нянька-то, что при ней была, тоже отошла. Всею слободой искали татя, да не нашли. Бают, что ведьма украла.
И на Стасю покосилась этак, двусмысленно.
– Я не брала! – на всякий случай сказала Стася. – Я… вообще
– А то долго ведьме птицею оборотиться, – отмахнулась почтенная вдова. – На крыло встала, прилетела да скрала дитятко.
Она это серьезно?!
– И зачем ведьме чужой младенец? – вопрос этот Стася задала исключительно из упрямства, понимая, что мнение народное логикой не победить.
– Мало ли… может, сама пустоцветна. Вот и глянулся чужой, решила скрасти, чтоб вырастить, как свово… – Марфа замолчала, явно обдумывая этакую дивную в глубине своей мысль. – Вестимо, так оно и было. Только, небось, ведьма из нашинских, ежели ведала, у кого красти. А то ведь скраднешь не того, и младенец кривой или хилый…
– Извините, – слушать этот бред у Стаси сил не было, она и поднялась. – Я… пойду отдохну.
– Конешне, – согласилась Марфа, рученькою белой махнувши. И тотчас встал перед Стасей очередной молодец в расшитой узорами косоворотке. – Сенька проводит… вы, госпожа ведьма, не серчайте. Люди туточки простые…
Баська тоже из-за стола выползла.
И Маланька с нею. А вот Антошка в покоях, Стасе отведенных, обнаружился. Сидел на пороге, обнявши короб с остатками пирожков, да вздыхал горестно. У ног Антошкиных копошились подросшие котята, которые должны были бы сидеть по корзинам, но то ли сами выбрались, то ли помог кто.
– На кухню не пустили, – пожаловался Антошка, нос рукавом вытираючи. – И творожку не дали. Сказали, мол, не положено…
– Найдем, – вздохнула Стася, пытаясь понять, что ей делать дальше.
Котят накормить.
И лотки поставить, иначе неудобно может получиться. Дом опять же… только где его искать, этот дом? И как доказывать, что она, Стася, на него права имеет. И…
Ежи разберется?
А что ей еще делать-то…
– Не пустили, говоришь? – Баська подбоченилась и велела: – Вставай. Пойдем, покажешь, кто там не пущать вздумал… Маланька?
Маланька кивнула и, поймавши котенка, сунула в корзину.
– Я туточки пригляжу, – сказала она, наклоняясь за следующим. – И вели, чтоб воды горячее принесли, а то еще когда баню стопят…
– Точно, – спохватилась Баська. – И платье почистить надобно…
Кажется, хозяйственные вопросы решаться и без Стасиного непосредственного участия. А вот дом… с домом, как что-то подсказывало, так просто не получится.
Глава 6
В которой ведьмак знакомится с проклятым местом, а в Китеже творится неладное
Пока не узнала, что про меня говорят, никогда бы не подумала, какая интересная у меня жизнь!
Дом, некогда роскошный, ныне представлял собой жалкое зрелище.
Ежи вдохнул этот запах.
– Странно, – сказал он, позволяя дремавшей силе коснуться себя.
– Что именно тебе, ведьмачок, странным кажется?
– Да все, – Ежи коснулся коры. – Само это место… странно, что никто-то его к рукам не прибрал.
Звенело комарье.
Пронеслась перед самым носом Ежи тяжелая стрекоза да и зависла над темной гладью воды. Пруд, некогда занимавший малую часть парка расплылся, расползся, затопив и груду каменьев, на которой прорастали одичалые цветы, и тропинки, и лужок, ныне превратившийся в болото.
От воды пахло водою.
От земли – землею.
И охранные плетения, которые встретились на ограде, коснулись Ежи да и сгинули, будто их и не было. И пусть сохранилась эта защита, но не выглядела она вовсе неснимаемою.
Там, за оградой, которая изнутри выглядела куда более крепкою, нежели снаружи, поднимались стены совсем иных домов: чистых, нарядных, окруженных парками да дворами, где и трава росла ровно, гладко, словно восточный ковер, и дерева имели вид опрятный. Следовало признать, что само поместье Волковых изначально располагалось будто бы в стороне от прочих, но не настолько, чтобы не нашлось вовсе никого, кому бы оно глянулось.
– Может, и хотел кто, – Евдоким Афанасьевич вышел из небытия и огляделся. – Заросло-то как все…
– Дом, боюсь, и вовсе…
– А ты не бойся, ты иди, – посоветовал дух, и Ежи к его совету прислушался. Правда, вновь шевельнулось в душе, что надо было бы Анастасию кликнуть, что это её дом, а стало быть, и ей его смотреть. Но… с другой стороны, мало ли, что в этом доме может не так сложиться? Место сотни лет пустовало.
Здесь просто-напросто небезопасно!
Сперва Ежи наткнулся на остатки беседки, некогда резной и, надо полагать, прехорошенькой. Но ныне, погребенная под тяжестью винограда, она перекосилась, частью рухнула, и осколки дерева торчали из зелени этакими костями.
Мощеная дорожка, то ныряла под мхи, то выбиралась из них отлинявшей змеиною шкурой.
А дом…
Он глядел на Ежи хмуро.
Недоверчиво.
Каменный. И каменная плоть его не поддалась времени. Дом сохранил и изящество колонн, подпиравших портик, и сам этот портик, с которого на Ежи скалился волк. Зверь, исполненный весьма умело, казался живым.
– Фиал, – велел Евдоким Афанасьевич, и Ежи вытащил фиал с остатками плоти, чтобы осторожно поставить на ступени.
Сперва не происходило ничего.