Понаехали
Шрифт:
Да и пирожки были на диво вкусными.
Или это просто дорога так сказывается? Стася в прошлой жизни, если и путешествовала, то рейсовым автобусом, который, правда, качало ничуть не меньше ладьи. Но та качка как-то спокойно переносилась, а тут вот… то тошнит, то жор непонятный.
Но баня… баня – это неплохо.
Князь Гурцеев обошел спящую девицу с одной стороны.
С другой.
Приблизился.
Наклонился.
И послюнявивши палец, попытался оттереть крупную родинку на плече. Помнится, у Мишаньки
До того похожею, что последние сомнения исчезли.
А ведь были… пусть даже маг, Гурцеевым призванный, показал полное родство по крови и с ним, и с княгинюшкой, и с сыновьями, но вот…
…после Гурцеев, мага спровадивши, сам обряд провел. Но обряд обрядом, а чтобы вот так вот…
– И как оно получилось? – спросил он хмуро.
– Да вот… не поверите, случайно, – Верховная ведьма изобразила улыбку, за которой Гурцееву издевка почудилась.
Он присел на стул.
И задумался.
Думалось… тяжко. Да все не о том. Ему бы разгневаться. Стукнуть посохом. Потребовать, чтоб ведьмы, раз уж зачаровали, то и взад расчаровали. Пригрозить судом и немилостью царскою. Только… мнится, что, когда б могли, они б и расчаровали, до этого непотребства не доводя.
А раз не смогли, то гневайся тут или нет, грозись хоть царем, хоть всеми богами, но…
– Девочка была… несколько растеряна. Расстроена. А ваш… сын изволил её обзывать по-всякому. Вот и не сдержалась.
– Сама-то где?
Не то, чтобы Гурцеев собирался невестку стыдить. Ведьму стыдить – дело, напрочь смысла лишенное – но вот… и невестка ли она ему ныне?
Верховная ведьма руками развела и сказала:
– Вернется.
– Куда?
– Куда-нибудь да вернется. Или к вам. Или к нам. Куда ей еще деваться-то?
Правда, отчего-то прозвучало это без должной уверенности.
– И что теперь? – Гурцеев указал на девку, которая во сне губами причмокивала и пузыри пускала. – С этим вот…
Ведьма замялась.
Смутилась.
И велела чай нести. В гостиную, стало быть. И уже там, в окружении низеньких диванчиков, козеток да сундучков с крышками резными, аккуратных да нарядных, Гурцеев понял, что сделать-то ничего не сделают.
– Положение несколько… неоднозначное. Закон на стороне девочки… если подобная волшба состоялась, то, согласно Уложению и Праву, на то божья воля… – сказала Верховная ведьма, на Гурцеева не глядя.
Это-то Гурцеев и без нее знал.
…царь-батюшка развеселится, когда доложат. А ведь доложат. Слухи пойдут… всякие… один другого гаже. И княгинюшка его вовсе не обрадуется. Она-то все на девочку надеялась, было такое, но вот чтобы так вот… ей маленькую девочку охота было, чтоб тетешкать да наряжать. А вот это вот… чуялось, не позволит ни тетешкать, ни наряжать.
Ни… вообще.
– С… Мишанькой чего делать?
– Думаю… стоит оставить при школе, – заметила Верховная ведьма. – На некоторое время…
– Угу.
– Справиться с силой.
– Силой?
– Ваша… гм… дочь… как бы это выразиться… немного ведьма.
– Немного?
– Самую малость…
Гурцеев обреченно кивнул головой, подумавши, что раз уж у него вовсе дочь образовалась, то ведьма она там или нет – дело десятое.
– …мужа подберем достойного…
Гурцеев чаем подавился.
Мужа? Как-то оно… в голове не укладывалось. От совсем не укладывалось. Нет, еще от деда он слыхивал, что в прежние времена ведьмы на многое способны были, и коль уж проклинали от души, то проклятья этого и проклятому хватало, и роду его, и потомкам до седьмого колена. Только одно дело слышать, а совсем другое…
– Оно, конечно, – Верховная ведьма платочек надушенный подала, – возникнут определенные сложности. Все-таки слухов избежать не получится, а… прошлое вашей… дочери… многих… смутит.
А то.
Тут Гурцеев всецело согласен был. Смутит. Еще как смутит. Он вовсе сомневался, что сыщется во всем Беловодье человек, который рискнет взять в жены… вот это вот, которое вроде и девица с виду, да только рождена-то мужиком была. И как знать, не вернется ли она в один распрекрасный день в мужика. Тоже ведь понимать надобно. Лег спать с бабой, а проснулся… и кто ты после этого будешь?
Вот то-то и оно.
– А…
– Сами понимаете, – ведьма потупилась, – что тот прежний брак… несколько… недействителен в нынешних обстоятельствах. Конечно, для очистки совести стоит оформить развод, сугубо, чтобы соблюсти формальную сторону. Но мне кажется, что государь-батюшка возражать не станет.
Не станет. Тут Гурцеев всецело уверен был. Это ж что получается? Баба с бабой в браке? И ладно, срам-то какой, так и смысла-то особо нету…
– Вот… поэтому главное – соблюсти формальности. Если вы готовы признать девочку…
– А есть варианты? – он спросил так, очистки совести ради.
– Всегда можно отказаться.
– Отказаться?! – подобная мысль и в голове-то не укладывалась.
– Вы не представляете, – тихо сказала Верховная ведьма, отставляя чашку с чаем, к которому она и не прикоснулась. – Как часто подобное происходит. Сейчас хотя бы не убивают. Те, которые победнее, даже радуются, потому как школа хорошо платит. А вот другие другие… хорошо, если просто вычеркивают из родовой книги. Всякое случается…
– До сих пор?
– Реже, – признала она. – Много реже. Но случается.
Гурцеев покачал головой.
Оно, конечно, можно было бы… сказать, что Мишанька сгинул в ведьмином лесу. Пал жертвою разбойников или там на границе, а девица эта к нему вовсе отношения не имеет. Или же… покаяться, мол, согрешил он, с кем не бывает, прижил байстрючку, которую от мира прятал… и поняли бы.
Приняли.
Подобное со многими бывает. Княгинюшка его… нет, ей неправду говорить неможно. А стало быть… и иным тоже, ибо не было такого, чтобы Гурцеевы людям лгали.