Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства
Шрифт:
Всё, с Меняйловым больше не спорю. Некоторое время… (Л.Б.)
глава двадцатая
Прекраснейшая пришла!
Я иногда удивляюсь устройству своего сознания (мозга? сердца? ещё чего?): порой буквально на пустом месте меня начинают одолевать более чем необычные предположения, которые, как ни странно, приносят обильный урожай познания.
Повод бывает едва заметный.
К примеру, какая-нибудь часть стихотворения.
Да, я умру, узнав себя впервые, Не выдержав последнего луча.
Промчатся
Амон с Атоном встретятся в зените, И будет надпись о великом зле:
«Когда-нибудь и вы в любви сгорите, Любовь свою не встретив на земле».
В.Шали. Девятый монолог неизвестного юноши из Фив
Атон — бог вечернего солнца?
Ну конечно же! Уна с Иродиадой должны же были откуда-то в веках прийти?!
Действительно, всё стало ясно: чтобы продвинуться в понимании «Пилата», надо изучить взаимоотношения фараона Аменхотепа IV (Эхнатона) с его женой!
Почему такой вывод?
А потому, что, как сообщают нам учебники, именно он был тем фараоном, который попытался ввести единобожие — поклонение богу Атону.
Не видите связи?
Что ж — и я тоже. Вот и удивляюсь. Результатам.
В начале знакомое: в доступной литературе по египтологии сообщается, что Эхнатон попытался осуществить религиозную реформу — приказал забыть традиционное египетское многобожие, в частности культ бога Солнца Амона-Ра, и ввёл единобожие — поклонение богу Солнца Атону. Для Единого бога была построена новая столица (ещё два города-филиала — один из них, заметьте, в Палестине), имя Амона стиралось с памятников, на их месте выбивались новые надписи с упоминанием через слово Атона, но… реформа не удалась — всё вернулось на круги своя.
Во всех учебниках говорится, что реформы проводил Эхнатон, это его инициатива.
А если проанализировать детали? Их сохранилось не так много, но если вопрос важен, то Провидение должно было сохранить их достаточно.
Поразительно! Оказывается, у Эхнатона была жена — Нефертити. Да, та самая, которая стала символом красоты — и не только египетской. Имя её переводится—«Прекраснейшая пришла». Ого!! Го-го?
Когда она ушла, всё в Египте рухнуло окончательно. Да и реформа остановилась. Эге! Ге-ге? Уж не её ли воля была движущей силой религиозной реформации?
Первое косвенное подтверждение: вкус матери Эхнатона, проявлявшийся в наименовании предметов для утех. Сохранилось свидетельство, что мать Эхнатона по вырытому в пятнадцать дней озеру услаждала себя плаванием на ладье с «негосударственным» названием—«Сияние Атона»!
Своеобразный символ пренебрежения мужем-амонистом? Как она — женщина! — посмела?
[У египтян] царица имеет больше власти, и получает больше почестей, чем царь…
Диодор. Историческая библиотека. I, 27
Вах! Так вот чьей прихотью в стране и началась столь убийственная для её жителей перестройка! Сколько земель отложилось, скольких подданных поубивали… А талдычат: Эхнатон, Эхнатон! Неужели египтологи ничего не слышали о психологической достоверности? Или такая вера нужна хозяевам этих «египтологов»? Вождям? Ширме или тем, кто реально
Второе косвенное подтверждение: муж Прекраснейшей долго не жил, после него на престол Египта восходили его зятья, мужья двух из шести его дочерей. Оба они (один из них известный Тутанхамон) тоже скончались быстро. У быстро убирающихся фараонов гены были разные, а объединяло только одно: ложе с воспроизводящейся «Прекраснейшей».
Итак, всем заправляла Нефертити-Прекраснейшая.
Сохранилось изображение Нефертити — необычное, более того, странное даже для египтологов. Прекраснейшая изображена в одеянии фараона — ни до, ни после фараонш так не изображали: она держит за волосы мужчину и замахивается на него вытянутым предметом.
Египтологи истолковали это изображение так:
— Нефертити временами допускали к власти (согласен: хотя ещё вопрос, кто кого допускал);
— замахивается она палицей (не согласен: вытянутой формы предметом)…
— чтобы проломить голову (не согласен: когда хотят забить гвоздь, шляпку ладонью не закрывают)…
— врагу государства (не согласен: любой мужчина в состоянии вырваться, если он не загипнотизирован до состояния влюблённого).
Если убиваемого держат за волосы, то для удара свободна… шея. Итак, вытянутый предмет — уж не малый ли меч?! Или замахивалась она, действительно, палицей, представляя при этом, что это меч?
Да и какой мужчина, кроме мужа и любовника, позволит слабой женщине держать себя за волосы? Муж или любовник? Но муж Нефертити умер, когда «Прекраснейшей» рядом с ним уже не было…
А может, «картинка» того, что она занесла малый меч над шеей мужчины, позволяющего именно ей держать себя за волосы, жила в ней в виде навязчивого мечтания, по механизмам родовой памяти уходящего в далёкое прошлое? И это её представление передалось гипнабельному художнику, чуть смазавшему изображение меча?
Может, эта картинка — гениальное «художественное» произведение, нечто вроде «Мастера и Маргариты»?
«Картинка» — понятие очень серьёзное. Набор обстоятельств, притягивающихся к людям, не составляет свободно текущий континуум; он дискретен, «картиночен». Если в жизни какой-нибудь «прекраснейшей» мы различили четыре-пять характерных деталей, то с уверенностью можно предсказать и другие входящие в «картинку» детали.
Женщина власти… муж лишь номинальный правитель… религиозные эволюции… обезглавливание ею любовника… поклонение закатному солнцу… А не выделяла ли властительница, королева красоты Нефертити из высших чиновников одного — формально в иерархии не самого значимого? А именно — начальника охраны?
Что ж, из того малого числа по-настоящему достоверных фактов, дошедших до наших дней, история сохранила и эту важную деталь! Гробница номер девять в Амарне: единственный законченный склеп предназначался для начальника военной охраны Эхнатона (читай: Нефертити)!!! Склеп был закончен первым не потому, что speculator почил раньше других сановников, а потому, что лакеи-архитекторы чувствовали, кто наиболее других прибл `ижен к центру власти.