Понять Россию. Опыт логической социологии нации
Шрифт:
Проигрывая Западу, мы не можем конкурировать и с Востоком.
Для этого у нас нет духовной консолидации нации, которую обеспечивает в Азии Ислам либо традиция Китайской цивилизации.
Вполне также очевидно, что нам попросту не удастся воспроизвести у себя ментальные особенности и особенности общественной организации, свойственной Китаю и Исламскому сообществу.
Кроме того, говоря о восстановлении традиционной для России вертикали власти, мы уже отмечали, что эта система содержит внутренний порок, ведущий к деградации качества управления и обрекающий нас на циклическое повторение взрывных смен управленческих
Метод демократической революций «снизу»
Опыт 90-х годов прошлого века, когда состоялась очередная попытка отрешиться от петровского наследия и направить страну по линии демократизации или Западному пути, наглядно продемонстрировали все риски этого направления применительно к России. С чем тогда столкнулось наше общество? Процесс пошел столь хаотично, бессистемно и с нарастающими тенденциями государственного распада, что это вновь вызвало к жизни потребность в системе, отвечающей логике развития событий, т. е. системе государственно-бюрократического полновластия, способной остановить кризисные тенденции в остающееся до полного распада время.
Впрочем, не менее наглядный урок мы получили еще в октябре 1917 года, когда февральская инициатива «снизу» была легко перехвачена функционерами авторитарно-бюрократической идеологии стадного коммунизма, доводящей петровскую систему до своего идеального вида.
Почему же это неизбежно происходит в нашей стране? Как раз в силу того, что традиция системной государственной самоорганизации обрекает гражданское общество на отстраненность от этого процесса и, как следствие, на неразвитость конструктивного опыта коллективных действий по обеспечению социального партнерства и организации национального общежития.
И мы уже отмечали выше, что отсутствие такого опыта порождает тенденцию «пойти в разнос» в случае малейшей потери контроля правительствующих элементов над общественными. Отсюда и все наши русские страшные в своей иррациональности бунты, все наши революции и реальная угроза гражданской войны, оборачивающиеся неизбежным возвратом к традиционному т. е. жестко вертикально организованному укладу национальной самоорганизации.
Поэтому попытка пойти по пути демократизации «снизу» обречена, как правило, на неизбежный возврат к «антикризисному» управлению.
Более того, стоит сказать, что в силу особенностей исторического развития, русский народ вообще давно уже не имеет потребности и склонности к самоуправлению. Его легко может всколыхнуть лозунг типа «Власть Советам, земля крестьянам, фабрики рабочим», но отправлять реальное самоуправление мы не можем. Поэтому даже выборные Советы, как возможная форма самоуправления весьма быстро «вписываются» в вертикальную систему и превращаются в чисто декоративное образование.
В этом смысле октябрьский переворот 1917 года и победа большевиков в гражданской войне были воистину всенародной отрыжкой на демократию.
Наша естественная самостоятельная политическая активность не носит конструктивный характер и возникает в основном в виде спонтанных протестных действий в случае чрезмерного обострения социальных раздражителей. И направлена она не на установление народовластия, а на восстановление порядка, действенной власти и привычного уровня социальной справедливости74.
Так было в феврале 1917 года, когда задержавшийся подвоз
К тому же этому способствует укорененное у нас убеждение, что все наши беды от врагов наших, а не от своих собственных системных недостатков.
Альтернативные методы
Конечно же, петровская метода и демократические революции не ограничивают возможные варианты модернизации. По крайне мере теоретически для России возможен также вариант Пиночета (диктатуры во имя установления либеральных основ). Однако практическая вероятность этого пути близка к нулевой.
Подобного рода диктатуре просто не на что опереться: у нас нет развитого класса мелких собственников, потенциал которых кроется в свободной предприимчивости и независимости экономической инициативы.
Кроме того, в обществе напрочь отсутствуют и напрочь скомпрометированы либеральные традиции.
Правящие же элиты не способны к восприятию либеральных идей, так как они представляют собой продукт государственно-монополистического капитализма чисто российского образца, т. е. основанного на полном доминировании бюрократических и монополистических структур и вытекающего из этого мировоззрения.
Перманентное воспроизводство отношений такого рода определяет особый характер ресурсов России:
– население, воспитанное на государственном патернализме, а потому граждански пассивное;
– гигантская территория, требующая постоянного отвлечения ресурсов на ее освоение, в силу чего на развитие их уже попросту не хватает;
– значительные запасы сырьевых ресурсов в виде нефти, угля и руд металлов, которым органично присуща концентрации производственных структур и появление нераспределенной сверх прибыли, которая идет на поддержку монополизма, в том числе и политического.
Здесь уместно также сделать замечание, что вообще системная самоорганизация Западного сообщества на самом деле привлекательна для наших элит, как, впрочем, и для всего нашего общества, только в своем «результативном» аспекте, т. е. уровнем благ, защищенностью и т. д. В этом отношении идеал для нас – традиционная формула «работать (т. е. проявлять социально-экономическую активность в широком смысле этого слова) как в России, а жить как на Западе».
Элиты эта формула устраивает, так как не угрожает системной организации их всевластия; основную массу россиян потому, что Западные принципы самоорганизации мало их вдохновляют, так как требуют «напрягать» себя гражданскими обязанностями и не свойственной нашей ментальности ответственностью за свою собственную судьбу.
Таким образом, становятся наиболее вероятными критические сценарии развития России, предполагающие ее активное поглощение системно-несовместимыми сообществами.
Насколько исчерпывающими является изложенный перечень методов модернизации нашего общества? Вопрос этот явно переходит из области теоретических рассуждений в практическую плоскость. Оттого, сумеем ли мы найти способ выбраться из ловушки, зависит выживание нашей нации.