Понять. Поверить. Простить
Шрифт:
— Ну ты тогда точно в Соню пошла. Ох и повезет же тому мужику, которому ты достанешься… — лукаво заметила соседка. — Уж к его сердцу путь ты знаешь как найти.
Эля печально улыбнулась в ответ. Ну что ей сказать, этой доброй бабушке? Что не хочет она больше ни к чьему сердцу путь подбирать? Или что к тому сердцу, которое ей было дороже всех на свете, она так и не смогла найти этот самый путь?
Эля придвинула блюдо с пирожками к соседке.
— Вы не стесняйтесь, берите еще. Я и Владимиру вашему тоже напекла — пусть детишек своих угостит.
Эля познакомилась
— Ой, ну что ты, — смутилась Мария Николаевна, — зачем так утруждать себя.
— Мне не трудно. Все равно вы все мне так помогаете.
Эля кормила Анютку. Девочка сидела на высоком детском стульчике и широко открывала маленький ротик, как только мама со словами "Открой ротик, ам" подносила ей ложку с картофельным пюре. Малышка на удивление всем росла послушной и не капризной. С каждым днем она становилась взрослее, чему-то училась и теперь уже могла говорить не только "мама", "дай", но еще и "ксь-ксь" — кошка, "лилиля" — вентилятор или вертолет, "Ая" — Аня, "ня" — пюре. Девочка смотрела на всех своими не по годам умными черными глазками, и вызывала умильное восхищение, когда улыбалась, отчего на ее щечках появлялись небольшие ямочки.
— Бабушка звонила, — неожиданно сменила тему Мария Николаевна, — волнуется о тебе.
— Я недавно звонила ей, ну то есть ее соседке, — ответила грустно Эля. — Я часто не могу ей звонить, а приехать — тем более не могу…
— Знаешь, ты совсем потухла. Устала что ли?
— Наверно. Да мне и поехать отдыхать куда-то некогда. Работа, Анютка…
— Соня говорила, — перебила ее Мария Николаевна, — что раньше ты танцами занималась.
— Ну да, было когда-то.
— А может тебе сейчас снова начать ходить? Ты ж вроде как на восточные танцы ходила?
Мария Николаевна вспомнила вчерашний разговор с Софией Владимировной. Ее подруга все интересовалась самочувствием внучки, но больше всего переживала, что Эля одинока, совсем не хочет устраивать личную жизнь. Со слов Марии Николаевны она поняла, что внучка угасает на глазах: она замкнулась в себе, стала этаким роботом, который все выполняет на автомате. Немного подумав, старые подруги пришли к выводу, что Элю нужно вернуть в ее прежнее хобби, которое всегда приносило ей радость — восточные танцы.
— Да, ходила. — Эля ненадолго задумалась. Иногда, делая по дому какую-нибудь работу, она замечала, что тело будто само просится танцевать. Эля всегда любила танцы, они давали выход накопившимся эмоциям, раскрепощали. Но ведь раньше все было по-другому: она жила с родителями, ни о чем не беспокоилась, у нее не было ребенка, о котором нужно заботиться. Сейчас все изменилось. Сейчас она просто не имеет права думать о своих капризах. — Но сейчас у меня совсем нет на это времени. Мне нужно заботиться об Анютке. А ходить сейчас на танцы — это же эгоизм.
Мария Николаевна взяла Элю за руку и погладила ее по ладошке.
— Элечка, ты прекрасная мать, очень заботливая. Но послушай меня, девочка, посвящая ВСЮ себя без остатка малышке, ты
— Я верю в себя…
— Нет еще. То, что ты работаешь как вол, еще не значит, что ты веришь в себя. Ты действуешь на автомате. Тебе нужно отвлечься от всего: от дома, от работы… И тебе нужно строить свою личную жизнь.
Эля отрицательно покачала головой.
— Нужно, Элечка. Анюте нужен отец, а тебе нужно сильное плечо рядом. Нельзя все взваливать на себя.
— Я не могу, — тихо прошептала Эля, закрывая ладонями лицо. — Не могу никого представить рядом с собой, кроме Стаса.
Мария Николаевна, рано овдовевшая и оставшаяся после смерти мужа с сыном-подростком, прекрасно понимала Элины чувства. Она мягко погладила девушку по волосам.
— Время все расставит по своим местам. А пока нужно взяться за себя.
Вечером Мария Николаевна позвонила своей подруге — Софии Владимировне.
— Сонечка, ты ей сейчас очень нужна. Я тебя очень прошу, приедь к девочке завтра.
Утром, открыв дверь, Эля с удивлением увидела бабушку. София Владимировна с любовью раскрыла свои объятья и радостно произнесла:
— Евочка, а я приехала тебя навестить. Не ожидала?
Эля, державшая на руках Анюту, осторожно обняла бабушку и поцеловала в щеку.
— Бабуля, я так рада, что ты приехала. Проходи скорее. Сейчас что-нибудь накрою на стол.
Пока Эля суетилась на кухне, София Владимировна сидела на небольшом кухонном диванчике и возилась с маленькой правнучкой. От острого взгляда бабушки не укрылось, как похудела внучка, и то, что былая жизнерадостная девушка превратилась в тень от себя прошлой. Похоже, что Мария была права, решила про себя София Владимировна, и нужно срочно что-то предпринимать.
— Евочка, по-моему ты себя совсем загнала, — с ноткой грусти сказала бабушка. — Мне больно на тебя такую смотреть.
— Бабуль, у меня все хорошо, — не отрываясь от приготовления ответила Эля, боясь посмотреть бабушке в глаза.
— Нет, не хорошо, я же вижу. Что происходит, девочка? Зачем ты так себя загоняешь? Тебе нужно уметь расслабляться.
— У меня нет права расслабляться — я должна…
— Ты должна подумать и о себе, — резким тоном перебила ее София Владимировна, отчего маленькая Анюта на ее руках вздрогнула. — Ну-ну-ну, малыш, бабушка больше так не будет ругаться, — успокоила она малышку, а затем чуть спокойнее продолжила. — Ты достаточно думаешь о дочери. Поверь мне, когда она вырастет, она все это оценит. Но вот о себе ты совершенно забыла. Мне кажется, ты переоцениваешь свои силы. Ты посмотри, на кого стала похожа — на привидение. Хочешь от усталости свалиться? Тогда точно Анютке не сможешь ничем помочь.