Понять. Поверить. Простить
Шрифт:
Настя повела гостей в их комнату наверху. Эля мельком осматривала красивый дом, однако все ее мысли сейчас были далеки от этого. Ей вспомнилась ее семья: отец, мать, Ромка. Как бы ей хотелось, чтобы и у них всегда была такая сплоченность. Сколько себя Эля помнила, мать никогда не встречала никого с таким вот добродушием, а уж тем более приготовленным ужином. Самое большее, на что ее хватало — выйти к гостям, улыбнуться и поздороваться.
У Эли появились два противоречивых чувства: с одной стороны, ей очень понравились родители Стаса и Насти, которые, несмотря на то, что по вине Элиной семьи пострадал
— Эль, о чем задумалась? — вклинился в ее мысли голос Насти.
— Обо всем, — честно призналась Эля. — Знаешь, это как-то странно, что твои родители вот так запросто приняли нас с Аней, пригласили к себе…
— А что тут странного? — удивилась Настя. — Они хотят общаться с вами, все ж таки Аня их внучка, а ты — Анина мама.
Похоже, что Настя была не в курсе того, что произошло тогда, пять лет назад. Но в этот раз Эля совершенно не хотела рассказывать все подруге. Может быть подсознательно она боялась, что та отвернется от нее? А может быть не хотелось, чтобы вообще все это вновь вылезло наружу, не хотелось вновь бередить эти раны?
— Ты знаешь, мама с папой очень хотели, чтобы вы приехали сюда. Мама так переживала и готовилась к встрече. Никогда не видела ее такой взволнованной — даже тогда, когда папа приглашал кого-то из своих партнеров к нам.
Эля заметила про себя, что ее отец никогда не знакомил своих партнеров со своей семьей. Отчего-то ей сейчас стало казаться, что дело тут вовсе не в том, что таким образом он не хотел смешивать бизнес и личный круг общения, а в том, что просто по сути этой семьи-то и не было: когда в доме маленькие дети, вся семья держится на взаимных доверительных отношениях обоих супругов, на их любви друг к другу и к своим детям. А в семье Колчиных этой любви никогда не было.
— Я, откровенно говоря, сама очень переживаю, — призналась Эля. — Все это так неожиданно.
— Не переживай — я рядом, — и с этими словами Настя обняла подругу.
За ужином супруги Зариповы благоразумно старались не затрагивать темы, касающиеся Стаса, чему Эля была очень благодарна. Все пока еще знакомились друг с другом, приглядывались, делая свои выводы. Маленькая Анюта успела подружиться как с дедушкой, так и с бабушкой, и теперь поочередно пересаживалась с одних коленок на другие, таская за собой мишку Игоря, подаренного ей дедушкой.
После ужина Игорь Михайлович позвал Элю в свой кабинет.
— Оставь Аню на наших дам, — он махнул в их сторону, показывая, что маленькая девочка совершенно привыкла к новым родственникам и про маму даже не вспоминает. — Пойдем, мне нужно с тобой поговорить.
Эля прошла следом за ним в кабинет, и Зарипов плотно прикрыл за ними дверь.
— Присаживайся, — он указал на большое удобное кресло возле окна, а сам устроился на кресле за столом. —
В присутствии этого мужчины Эля чувствовала себя маленькой девочкой. Впрочем, так же она чувствовала себя и перед собственным отцом. Чем больше она знакомилась с Игорем Михайловичем, тем больше понимала, насколько он близок по характеру ее отцу — такая же несгибаемая воля, целеустремленность, прямолинейность и даже жесткость. Вот только отношение к семье у него совершенно иное — более мягкое.
— Да, — кивнула Эля, — я думаю, что мне нужно все рассказать Стасу. И чем быстрее, тем лучше — не хочу ничего скрывать от него.
— Переживаешь? — мужчина внимательно смотрел на Элю.
— Конечно же да. Столько лет не видеться.
— Я для чего тебя позвал сюда… — видно было, что Зарипов и сам нервничает. — В общем, я со Стасом свяжусь и попрошу его приехать в Москву. А там сами, думаю, разберетесь.
— Хорошо, — тихим неуверенным голосом ответила Эля. — Спасибо.
— Да не за что еще пока.
Вечером, уложив Анюту спать рядом с собой на огромной кровати, Эля еще долго не мгла уснуть. Ей казалось, что она не сможет решиться на эту встречу, особенно теперь, зная, что Стас так пострадал по ее вине. Конечно же он буде хранить на нее обиду и боль. Так хотелось отказаться от всей этой затеи, скрыться куда-нибудь подальше продолжать жить дальше в своем коконе, чтобы снова никто не бередил старые раны. Но с другой стороны, нельзя же всю жизнь прятаться от трудностей — нужно иметь мужество посмотреть правде в глаза, сказать в конце-концов «Прости» и продолжать жить дальше.
Зарипов поздно вернулся в свою спальню и сразу же подошел к жене, которая уже легла в постель и, ожидая мужа, читала книгу.
— Игорь, ну что там? — спросила она, отложив книгу на прикроватную тумбочку. — Позвонил?
— Позвонил, — подтвердил он, расстегивая рубашку. — Стас вообще недоступен. Пришлось Коле звонить *, и он сказал, что Стас уехал в командировку куда-то там в Америку.
(* Коля (Николай Михайлович Зарипов) — брат Игоря Николаевича Зарипова, живет в Германии (прим. автора).
— Ну хорошо, а когда он должен вернуться?
— Не известно. И уехал-то только три дня назад. — Мужчина освободился от рубашки и в сердцах бросил ее в угол. — Три дня… Знать бы, что уедет, то позвонил бы раньше.
Мария Алексеевна встала со своего места и подошла к мужу, обнимая его сзади.
— Вот видишь, а я тебе ведь говорила — позвони сразу же, пусть приедет. Ну да ладно, подождем немного, ничего уж не поделаешь.
Она прижалась к мужской спине, игриво проводя ладонями по его груди.
— Машуль, мне еще в душ надо сходить… — попробовал освободиться из объятий супруги Зарипов.
— Мы потом вместе сходим… — томно прошептала она ему на ухо.
— Ах ты, кошка хитрая… — с этими словами Зарипов развернул к себе жену и прижался к ней в поцелуе.
***
Эля расстроилась, когда узнала, что Стас уехал в командировку. Она уже стала настраиваться на скорую встречу, но тут снова вмешалась судьба, которая словно игралась с их чувствами: то сведет вместе, то снова разведет, то доведет до отчаяния невозможностью найти друг друга, то вдруг дарует шанс на встречу.