Пообещай мне счастье

Millie Adams

The Billionaire’s Baby Negotiation

The Billionaire’s Baby Negotiation

«Пообещай мне счастье»

Должно же быть слово в каком-то языке для обозначения желания одновременно целоваться с человеком и драться с ним. Олив Монро надеялась, что такое слово есть, просто ей оно еще неизвестно. Олив разговаривала на десяти языках, это нужно было для бизнеса.

Слово вертелось в голове каждый раз, когда она смотрела на Гуннара Магнуссона. Миллиардер, филантроп, настоящий

викинг, бесящий с детства. Когда она впервые увидела его, ей было шесть, ему – шестнадцать. Их отцы были заняты переговорами, а она сидела на скамейке перед конференц-залом.

Отец просил ее не трогать сладости на столе, пока он не выйдет из зала заседания правления, но шоколадный кекс сам просился в рот. Кекс лежал на столе. Только она протянула руку, как в комнату вошел высокий мужчина со светлыми волосами (в шесть лет мужчины все, кто старше десяти) и походя слопал ее кекс. Окинул ее презрительным взглядом. Потом она узнала, что это сыночек крупнейшего конкурента ее отца.

Гуннар Магнуссон, сын Магнуса Рагнарсона, самого ненавистного человека в семье Монро. И он съел ее кекс. Так себе день рождения – папа на переговорах весь день, а ты его жди. И не трогай сладости.

Мама умерла, когда Олив была крошкой, любовь всей жизни отца ушла. Он не стал искать для дочери нянь, а взял ее в свой мир, и она стала самым главным человеком в его жизни. Он не хотел испортить ее день рождения, мечтал отпраздновать его вместе и потом повел ее есть суши. Не было толпы детей, торта и катания на пони, но рядом был папа, который олицетворял для Олив весь мир.

Гуннар был сыном папиного конкурента, отцы их работали в одной отрасли и перехватывали друг у друга контракты. Иногда он приходил на отраслевые мероприятия, одетый в смокинг, приковывая взгляд к широким плечам и мускулистым рукам, тонкой талии и бедрам, к светлым волосам и глазам – равнодушным льдинкам, и заставлял ее испытывать смятение, в пятнадцать лет еще почти непонятное.

Когда ей было семнадцать, отец Гуннара умер.

– Мы должны пойти на похороны, Олив.

Она в замешательстве посмотрела на своего отца:

– Но ты ненавидел его.

– Он был моим соперником, да, не скрою, но такая конкуренция только закалила меня и сделала настоящим профессионалом.

Именно тогда она поняла природу конкурентных отношений. В жизни и в бизнесе всегда нужен соперник, с которым можно соревноваться, стараясь стать лучше. Опытный противник. Гуннар взял тогда на себя контроль над отцовской компанией и вернулся в ее жизнь. Но он уже управлял, а она еще была не у дел.

– Когда-нибудь, – сказал ее отец, – ты встретишься с ним лицом к лицу. И ты победишь. По крайней мере, очень на это надеюсь. Я не думаю, что у меня впереди много времени. Но ты… у тебя блестящий ум, Олив, и ты можешь продолжить мое дело. Но ты должна помнить: соревнуйся без пощады и не позволяй эмоциям затуманивать разум. В борьбе все средства хороши, даже если это звучит банально.

Теперь, входя в зал заседаний, Олив все время повторяла мысленно слова отца. Это была ее битва, и Гуннар стал ее противником.

Сегодняшний контракт оказался самым крупным за последнее время. Незавершенное дело, любимое детище ее отца, над которым он работал годами и умер, не успев закончить. Внедрить их операционную систему в управление электромобилями было делом чести для него. Ее отец был приверженцем консервативных традиций. Гуннар возглавил «Магнум» десять лет назад, а Олив руководила

компанией не так давно, взяв на себя незаконченные проекты отца и работая изо всех сил, чтобы продолжить его дело, применив все навыки, которым он ее обучил.

И если бы не то, что произошло между ними с Гуннаром после похорон ее отца, Олив бы совсем не чувствовала себя виноватой в том, как добыла информацию для сегодняшней деловой встречи. Это был настоящий, эталонный корпоративный шпионаж. Но контракт означал бы, что ее бизнес останется на плаву на следующее десятилетие. Компании их отцов уже много лет соревновались подобно белым и черным в шахматной партии. Технология «Магнума» была очень популярна у бизнесменов. «Эмбиентом» чаще всего интересовались художники. «Эмбиент» создал самый успешный телефон. «Магнум» предоставил графический интерфейс и серверное программное обеспечение для большинства программ, которые работали на компьютерных чипах, включая контракт с крупнейшей авиакомпанией на использование их микрочипов для удержания самолетов в небе. Все это было глобальным господством, и чем больше компьютеризированных транспортных средств становилось, тем активнее возрастала конкуренция. В любом случае «Эмбиент» казался Олив вне конкуренции. По ее мнению, все, что делал «Магнум», было скучным.

И все же Олив становилась мягче, когда Гуннар оказывался рядом с ней. И как раз в этот момент она услышала тяжелые шаги в коридоре.

Он был в сшитом на заказ костюме, крупный, светловолосый, со светлой бородой и пронзительными голубыми глазами, так напоминающий викинга из сериала.

– Маленькая Оливка, рад тебя видеть.

Он назвал ее так же на похоронах ее отца, и это крайне расстроило Олив. Она расплакалась в его объятиях. Но сегодня ей поневоле придется быть жесткой.

– Привет, Гуннар. Сегодня не совершали набегов на деревни и не брали женщин в плен?

– Да нет, мы не всегда такие напористые.

– Но ты же здесь.

– Спасибо за комплимент. Я знаю, тебе нравится притворяться жертвой, вынужденной соревноваться с лучшими.

– Я выигрываю в половине случаев. Так что не уверена, что ты лучший, – сказала она, делая шаг к нему и дергая за лацкан его пиджака. Олив тут же пожалела об этом жесте. Тепло электрической волной пронеслось между ними. И она вспомнила случаи, когда они сталкивались на протяжении многих лет.

Случай, когда он вытащил ее из вазона с растением, стоящего в огромном офисе, куда она угодила, оступившись. Или момент, когда он отвез ее обратно в пустой семейный дом после худшего дня в жизни, когда она попрощалась со своим отцом и чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо. Или же эпизод, когда Гуннар сидел напротив нее в той гостиной и смотрел с сочувствием. Пусть она поплачет, поговорит и поделится воспоминаниями. Завернул ее в одеяло и отнес наверх.

И когда он поставил ее перед дверью ее спальни, всю растрепанную, с мокрыми от слез глазами, Олив положила руку ему на грудь и почувствовала, как сильно бьется его сердце. Он снял пиджак внизу и был одет только в белую рубашку, расстегнутую у горла, и она хотела его. Она подняла к нему заплаканное лицо, ей хотелось тепла.

– Нет, Олив. Иди спать. Ты устала, и тебе очень грустно, и ты не поблагодаришь меня утром.

Он причинил ей боль. Разрушил ее самооценку этим отказом, и она до сих пор не могла простить ему этого поступка. И когда снова увидела его на деловом приеме, Магнуссон вел себя так, как будто той ночи не было.