Пообещай мне счастье
Шрифт:
– Вы ее отравили? – спросил водитель.
Все знали о его соперничестве с Олив. Их соревнование за контракты часто воспринимали как шоу. И иногда он думал, что люди пересматривают их публичные прения просто для того, чтобы насладиться шоу. Гуннар думал о том, чтобы отказаться от этой части бизнеса, но… ему нравилось соперничать с Олив. Нравилось быть с ней.
Теперь это была такая очевидная слабость, что ему стало стыдно. Нужно было отвезти Олив к врачу. Сейчас ему явно стоило забыть о соперничестве. Он отнес ее обмякшее тело к краю тротуара и рывком открыл пассажирскую
– Мне плохо, – сказала Олив.
– Если тебя стошнит в мою машину, будет большой штраф за уборку.
– А что, если меня вырвет тебе на колени? – спросила она.
– Я не знаю. Никто никогда этого не делал.
Сейчас умру, – повторила Олив, и это признание заставило его сердце сжаться, потому что всякий раз, когда видел в Олив хоть каплю беззащитности за образом жесткой бизнес-леди, он тут же чувствовал себя воином, викингом. Ему сразу хотелось вмешаться и защитить ее от любой опасности. Защитить от самого себя в том числе.
– Я сказал, что разорю тебя, а не убью.
Олив полулежала на сиденье, прижав руку ко лбу. И внезапно осознала, что понятия не имеет, что происходит.
– Куда мы едем?
– Я везу тебя к врачу, глупая ты женщина. Ты упала в обморок.
– Нет, – сказала она, внезапно принимая сидячее положение, – мне не нужно к врачу. Выбрось меня в канаву. Ты хочешь отомстить, верно? Оставь меня на холоде!
– Ты рухнула в мои объятия в своем кабинете. Я нашел тебя на полу, когда ты ела крекеры. Возможно, у тебя обезвоживание.
– Я думаю, что упала в обморок из-за твоих угроз. Отвезешь меня к врачу – тебе не поздоровится.
Он удивленно приполнял бровь:
– Почему-то я не думаю, что доктор обнаружит, что я являюсь причиной всех твоих бед.
Олив рассмеялась истеричным смехом и долго не могла остановиться. И он понятия не имел почему.
– Классно ты пошутил. Действительно. Высокое искусство. Отличная комедия.
– Олив, – сказал Гуннар, теперь его тон был почти официальным, – что происходит?
– Ты тот, кто знает все. Почему бы тебе не рассказать мне подробности? Включая то, как ты планируешь погубить меня.
– Все очень просто. Я хочу, чтобы «Эмбиент» стала дочерней компанией «Магнума».
Наказание должно было оказаться соразмерно проступку, хотя даже сейчас под его яростью скрывались жалость и непонимание.
– Ты хочешь купить меня? Я думаю, что это действие нарушает множество антимонопольных законов, Гуннар. И тебе ни за что не позволят так поступить.
– Я не согласен. Есть и другие крупные технологические корпорации. Такие же влиятельные, как твоя. И в любом случае у моей компании есть и другие способы влияния.
– Почему я должна соглашаться на это?
– Потому что альтернатива – судебное разбирательство, которое вполне может окончиться тюрьмой. Ты совершила серьезное преступление.
– Ты действительно хочешь, чтобы меня арестовали?
– Твой отец добивался бы ареста моего отца в подобной ситуации. И ты думаешь, что я должен щадить тебя, потому что ты женщина?
Олив презрительно
– Какая невероятная жестокость.
Он видел: она на самом деле не верила, что он сделает это.
– Неправильно с твоей стороны совать нос в мои дела и затем соблазнять меня.
– Ха! Соблазнять тебя. В последний раз, когда я читала сплетни в Интернете, не у меня был целый форум, посвященный моему сексуальному мастерству, Гуннар. Так что если кто и соблазнял…
– Разве я снял рубашку посреди своей гостиной?
– Нет. Но некоторые люди сочли бы тонны шоколадных кексов, которые ты мне дарил, знаками симпатии.
– Я не собираюсь этого отрицать.
– Чего я хотела, – сказала она, наклоняясь, – так это завершить то, что не успел отец. Я больше не желала тебя видеть. Я мечтала выйти на первое место в бизнесе, и я хотела разобраться… Чтобы закончить наше вечное противостояние. Потому что ты знаешь, Гуннар, если прения с человеком, который переходит дорогу в каких-дибо деловых вопросах, возбуждают меня больше поцелуев с другим мужчиной, что-то явно идет не так. Я просто хотела покончить с этим безумием. Вот и все.
Признание Олив показалось Гуннару искренним. Это заставило его посмотреть на нее и увидеть свою Оливку. Ту самую девушку, о которой он заботился все это время. Но она показала, что ей нельзя доверять. Он всегда был неравнодушен к ней, но никогда не прикасался к ней за все эти годы, и на то была причина. Он испытывал к ней глубокую привязанность, но никогда не планировал, что Олив останется надолго в его жизни. Он не хотел романтики и крепких привязанностей.
Одно дело защищать Олив на расстоянии, заботиться о ее благополучии, ее безопасности. Но он никогда не хотел ни жены, ни детей, и ему не приходило в голову втягивать женщину в свою жизнь таким образом. Поэтому Гуннар никогда не прикасался к ней, зная, что только причинит ей боль. Но Олив сама причинила ему боль. Нет. Он не пострадал. Он был в ярости.
– Это была прекрасная речь, – сказал Гуннар, – мы продолжим говорить об этом, когда разберемся с причинами твоего нездоровья…
Олив посмотрела в окно:
– Где мы находимся?
– Едем к врачу.
Она взглянула на него, прищурившись. Машина проехала к медцентру, и их немедленно провели внутрь, где у Олив проверили температуру и измерили давление, пока она лежала, завернувшись в одеяло, на бархатной кушетке.
– Мне не нужен врач, – запротестовала она.
– У вас, кажется, обезвоживание, – сказала медсестра, принимающая пациентов.
Гуннар повел плечом.
– Что я тебе говорил?
– И что это такое? Ты просто не можешь отправить меня в тюрьму? Я не хочу здесь находиться.
– Мне нужно, чтобы мои конкуренты были здоровы. По той же причине, по которой я не занимаюсь корпоративным шпионажем, Олив. Мне даже нравятся мои принципы. Жаль только, тебе они явно не по душе.
– Пройдите в туалет, – позвала медсестра, – нам нужен анализ мочи.
– Я не хочу его сдавать, – упрямо заявила Олив.
Гуннару все казалось странным, и само его присутствие при этом разговоре, и нежелание Олив сдать банальный анализ…