Пообещайте мне любовь

Тимофеева Анюта

— Из моих знает только тетя, — так же невесело продолжила Хельга. — Позови госпожу Аниту, я расскажу тогда и ей тоже…

Эрик выглянул за дверь и отловил малька, которого отправил за Старшей госпожой с напутствием:

— Позови госпожу Аниту, скажи, ее просит подойти госпожа Хельга.

* * *

Анита вошла, и Хельга сразу же поднялась с дивана. Эрик с тревогой пытался понять, не злится ли его мать на его любимую женщину. Кого тогда успокаивать, кого спасать? Простейший вариант — не лезть женщинам под горячую руку — он не рассматривал.

— Здравствуй, —

не особо сейчас вдаваясь в тонкости этикета, сказала его мать. — Мне Крис рассказал, и я очень сочувствую. Ничего не оправдываю, но теперь многое понимаю — ведь дело же в прошлом, оттуда такие вспышки? А мой сын, оказывается, чувствует и понимает тебя сильнее, чем мне показалось.

— Да. — Хельга вдохнула, собираясь силами. — Я никогда не смогу извиниться до конца за свой поступок, но вы правы — это последствия тех событий. Моя тетя знает, больше никто в Доме. Сейчас… я снова пью таблетки, а ее попросила следить за мной, если я выберу наложникам для игр. Только ей ещё ни разу не пришлось этого делать, — усмехнулась она. — Мне пока никто не понадобился. И — да, однажды, давно, после всего этого, я чуть не покалечила наложника.

— Поэтому вас так боятся и уважают парни в гареме? — вдруг подал голос Эрик.

— Да, и поэтому тоже. Им рассказали, правда, уже не совсем правдивую версию. И, чтобы уж сразу все сказать — того мужчину нашли, и до суда он не дожил. А я видела, как его убили, и радовалась.

В наступившей тишине совершенно спокойно ответила Анита:

— Я бы тоже радовалась. К счастью, меня саму никакие ужасы не коснулись, но, если бы мне в руки попался кто-то из тех, кто издевался над моим мужем — я бы убивала его медленно и мучительно, и меня беспокоило бы только то, чтобы меня не посадили.

Глава 21

Глава 21

Эрик

Кажется, меня заклинило на этой теме, но не думать не могу… Мужчины в нашей семье, как я понимаю, не любят боль. С отцом все ясно; Эмиль был бы готов терпеть все, что угодно, за внимание жены. Но ему повезло с женой… а мне повезло с мамой.

Эх, мне бы понять, чего же Хельга хочет от мужчины. Вдруг я неправильно все решил, вдруг она просто будет сдерживать себя со мной, а на самом деле ей захочется пожестче… А я не готов. Не хочу, нет у меня ни малейшей склонности к действительно сильной боли, никакого удовольствия от нее не получаю. И учиться этому не хочу. Странно для нашей планеты, но мне дали выбор — и я им воспользовался.

Конечно, я мужчина, я могу потерпеть. Запутался я, короче говоря. Может, все же лучше отсутствие выбора? Нет, в этом меня тоже разбаловали.

* * *

И тут Эрик сам себя оборвал: о чем он думает? Хельга пережила такое, что он даже представить себе не может. На этом фоне его поездка к госпоже Стейфайнии и ее последствия смотрятся именно как неудачная поездка, и ничего страшного в том нет. Та госпожа ведь даже не слишком жестока, она просто вела себя так, как большинство женщин. И был он там всего один день… зато воспоминаний хватило недолго.

А, может, это хорошо, это здорово, на самом деле, что его красивая гордая госпожа не сломалась? Он неправильный венговский

мужчина, он знает слишком много, в том числе и о том, что она могла бы полюбить боль, стать зависимой от нее. А для такой, как Хельга, это путь к саморазрушению. Нет, пусть лучше она срывает свою злость или плохое настроение на окружающих — на Венге это поступок сильной женщины, за это не осуждают.

— Только не надо меня жалеть! — уже предупредила Хельга.

— Я не жалею, я… наверное, просто люблю. Не могу по-другому, — ответил Эрик.

— Кажется, у вас все будет так же, как и у нас в доме — наедине на равных, насколько это возможно. А внешне никто ни о чем не догадывается, как я надеюсь. Так что у сына моего опыт есть. И, похоже, вам все равно друг от друга никуда не деться, так и ходите кругами. А поодиночке вы скорее глупостей наделаете, чем вдвоем, — это уже вставила Анита.

— Похоже на то, — начиная оттаивать, улыбнулась Хельга. — Я ведь вначале думала, что буду жить на другой планете, и отношения там хотела строить не по-венговски…

"Интересно, если бы этой беды с ней не случилось, Хельга была бы какой? Мягче? Или, наоборот, даже не пыталась бы понять других и контролировать себя?" — задалась вопросом Анита.

Эрик

Мама, что же ты делаешь… Я не знаю, отказаться или нет.

На следующий день после того, как к нам приезжала Хельга, мама сказала, что знакомая ответила ей согласием, и у нее есть вот такое предложение для меня. С этой знакомой они когда-то, довольно давно, разговорились, тогда она ещё думала, что наши с Хельгой пути точно разошлись, и в ближайшее время я останусь в родном доме.

Попробовать поработать помощником в офисе в Венгиси — это же практически мечта. Правда, страшно. Я отрывался так надолго от дома, только когда учился, а сейчас уже привык жить с родными. На Земле не так, знаю — там запросто можно улететь на другой конец планеты, работать там или обучаться. А мне страшно пробовать новое — вдруг не получится; страшно разочаровать маму и тех, кто готов взять меня на работу, страшновато, как ко мне будут относиться на этой работе.

Или все это я перечисляю для того, чтобы не думать о Хельге? Что она подумает, как отнесётся? Я ей не принадлежу — это понятно, она не может ничего запретить… если бы мама приказала — никаких вопросов бы не было. А мне не приказали это сделать, а снова предложили выбор. Я недостаточно люблю, чтобы принять один раз решение и больше не сомневаться? Мне начинает казаться, что я вообще любить не умею.

* * *

— Мама, почему со мной так… почему я такой неправильный, просто не умею любить?

Эрик хотел поговорить с матерью наедине, но она была с мужем, его отцом. Ну, хотя и стыдно, лучше спросить и у отца тоже. Ведь Кристиан сам полетел за своей будущей женой, а тогда хозяйкой, на Венгу, хотя та его отпускала, но вот он не представлял своей жизни без нее. Почему же у его сына все наперекосяк?

— Почему? Что я делаю не так? — Эрик уткнулся лицом в колени Аниты, приняв положенную и успокаивающую позу — на коленях рядом с женщиной. Голову он не поднимал, потому что было безумно стыдно за вопрос, за сомнения.